— Здесь кианцы уничтожили имперский флот, — объяснил Ахкеймион. — И едва не погубили Священное воинство.

Ему вспомнилось, как Ийок описывал это бедствие, когда он висел, беспомощный, в подвале резиденции Багряных Шпилей. С того момента он перестал бояться за себя и начал бояться за Эсменет.

«Келлхус. Келлхус должен был уберечь ее».

— Залив Трантис, — хмуро произнес Ксинем.

Теперь это название известно всему свету. Битва при Трантисе стала величайшим поражением на море за всю историю Нансурской империи. Заманив Людей Бивня поглубже в пустыню, падираджа атаковал их единственный источник воды — имперский флот. Хотя никто точно не знал, что именно произошло, в целом считалось, что Каскамандри как-то удалось спрятать на своих кораблях большое количество кишаурим. По слухам, кианцы потеряли всего две галеры, да и то из-за внезапного шквала.

— Что ты видишь? — не унимался Ксинем. — Как это выглядит?

— Кишаурим сожгли все, — ответил Ахкеймион.

Он умолк, почти поддавшись идущему из глубины души нежеланию говорить что бы то ни было еще. Это казалось богохульством — передавать подобную картину словами. Кощунством. Так происходит всегда, когда один пытается описать потери другого. Но иного способа, кроме слов, не существует.

— Здесь повсюду лежат обугленные корабли… Они напоминают тюленей, которые выбрались на берег погреться на солнце. И чайки — тысячи чаек… У нас в Нроне таких чаек называют гопас. Ну, ты их знаешь — выглядят так, будто у них горло перерезано. Гнусные твари, всегда отвратительно себя ведут.

Капитан «Амортанеи», Меумарас, покинул своих людей и подошел к стоящим у поручней Ахкеймиону с Ксинемом. Ахкеймиону нравился этот человек, с самой первой встречи, еще в Иотии. Он принадлежал к числу тесперариев: так нансурцы называли командиров военных галер, ушедших в отставку и занявшихся коммерческими перевозками. Коротко подстриженные волосы Меумараса серебрились благородной сединой, а лицо, хоть и было выдублено морем, отличалось задумчивостью и изяществом. Конечно, капитан был чисто выбрит, и это придавало ему мальчишеский вид. Впрочем, то же можно сказать обо всех нансурцах.

— Я сделал крюк, вместо того чтобы идти по кратчайшему пути, — объяснил капитан. — Но мне нужно было самому взглянуть на это.

— Вы кого-то потеряли здесь, — сказал Ахкеймион, заметив припухшие веки Меумараса.

Капитан кивнул и взглянул на обугленные корпуса, что валялись вдоль берега.

— Брата.

— Вы точно уверены, что он мертв?

Над головами у них с визгливыми криками пронеслась стая чаек.

— Мои знакомые, сходившие на берег, рассказывали, что кости и иссохшие трупы усеивают пустыню на несколько миль окрест, к северу и к югу. Какой бы катастрофой ни стало нападение кианцев, тысячи человек — если не десятки тысяч — выжили благодаря тому, что генерал Сассотиан тогда поставил флот на якорь недалеко от берега… Вы не чувствуете запаха? — спросил он, взглянув на Ксинема. — Пыль… похоже на сильный запах мела. Мы стоим у границы великого Каратая.