Твердый размотал и почувствовал, что сотни крошечных ледяных пушечных ядер осыпали его лицо. Теперь голос раздался ближе, но наа продолжал смотреть прямо перед собой.

— Ты один? — Да.

— Хорошо. Следуй по тропе. Я пойду за тобой чуть погодя.

Твердый снова обмотался шарфом, пнул дута, чтобы тот шел вперед, и ухмыльнулся. Були никому не доверяет, и это хорошо. Жизнь его дочери будет зависеть от бдительности легионера.

Тропа вилась через древний скальный обвал. Твердый увидел следы от камней там, где Були и Сладость Ветра столкнули с дороги недавно упавшие валуны, и подивился их энергии.

Миновав обвал, тропа круто пошла вверх, повернула в каменистую теснину и закончилась на подметенном ветрами плато. От налета снежной крупы все сделалось белым. Полуразрушенные каменные стены показывали, где стояли древние ветроломы. Наа, которые жили тут в древности, были или очень выносливые, или настолько отчаянные, что предпочли суровости гор опасностям долины.

Камень отскочил от его плеча. Твердый улыбнулся. Человек, привыкший к избытку боеприпасов, дал предупреждающий выстрел. Его дочь, зная, что каждая пуля драгоценна, бросила камень. Ее голос был тонкий, но звучал решительно. Краем глаза вождь видел пистолет, и рука, держащая его, была твердой, как скала.

— Покажи свое лицо. Твердый размотал шарф. Она заколебалась.

— Отец?

Твердый почувствовал комок в горле. Он с трудом заговорил.

— Кто же еще проделает весь этот тяжкий путь ради чашки твоего чая?

Твердый перекинул левую ногу через шерстистую шею дута и спрыгнул на землю. Дочь бросилась в его объятия, прижалась лицом к его груди. Ее запах заполнил его ноздри, и Твердый был рад, что она не видит его слез. Он вытер их о ее капюшон.

— Значит, ты предпочла жить жизнью брелл, а не буки.

Сладость Ветра засмеялась и напомнила ему того детеныша, который резвился когда–то у его ног.

— Пойдем! Я напою тебя чаем, за которым ты приехал!

— Не так сразу, — пожурил Твердый. — Сначала припасы, которые я привез вам… потом дут.

Едва они сгрузили два огромных седельных вьюка с едой, как появился Були. Белая зимняя одежда делала его почти невидимым на фоне засыпанных снежной крупкой камней. Мужчины осторожно разглядывали друг друга. Ни тот, ни другой не знали, что говорить, и оба желали некоего божественного вмешательства. Но вот Твердый протянул руки. Слова дались ему легче, чем он думал.

— Моя дочь любит тебя, человек, и для меня это достаточно хорошо.

Були ухмыльнулся и приложил свои ладони к ладоням вождя. Их пальцы сплелись.

— Спасибо, Дальнепуть… и у меня есть имя. Билл Були. Твердый нахмурился.