Когда сержант свернул радиостанцию, вся пятерка представляла собой довольно жалкое зрелище. Перебинтованные там и сям, без бронежилетов и касок, неимоверно уставшие после отпустившего их, наконец, напряжения первого боя, они вповалку лежали на лесной подстилке, а рядом с ними как попало было брошено их оружие. Лишь Захария время от времени приподнимал голову и напряженно поглядывал по сторонам.
"Ну-ну", — укоризненно покачал головой Сергей, — "нельзя так расслабляться, бойцы". — И, помедлив несколько секунд, негромко крикнул:
"Подъем! В ружье! Бегом — марш!"
Стряхивая с себя оцепенение, ребята торопливо похватали гимнастерки, каски, оружие, кривясь от боли, стали натягивать на плечи лямки рюкзаков.
"А куда бежать-то?" — недовольно проскрипел Галактионов.
"Отставить!" — махнул рукой Мильченко. — "Даю вам пять минут, чтобы привести в порядок обмундирование, подогнать оружие и снаряжение!"
"Злой ты, сержант" — усталым голосом бросил Костя Таланкин. — "Ну зачем ты так?"
"А мне добрым быть нельзя", — немного раздраженно отозвался Сергей. — "Я вас пожалею, так противник не пожалеет. Отсюда уходить надо. И срочно. То что вы устали, что у вас всякие царапины, что масса переживаний — за это вам противник поблажек не даст. Ясно?"
Ответом ему было угрюмое молчание.
"А коли ясно, то за мной, бегом — марш!"
Уже на бегу Настя, приблизившись к сержанту, полушепотом произнесла:
"И все же ты зря с ребятами так. Мог бы сначала все объяснить, а не орать сразу — в ружье!"
"Разговорчики, боец Коменская!" — раздраженно отмахнулся Мильченко, ритмично дыша на бегу.