"Подобраться к Боковлеву можно", — задумчиво проговорил сержант. — "Но вы, ребята, не обижайтесь, я вам прямо скажу — идти сейчас на охоту за Боковлевым с такими орлами, как вы, я уж точно не стану. Малость пообтешетесь, пообстреляетесь — тогда, может быть, и вернемся к этому разговору".

Бойцы замолчали. Мильченко понаблюдал некоторое время за едва тлеющими угольками костра.

"Товарищ сержант", — вдруг тихонько окликнула его Настя, — "а вы все так и живете один?"

Сергей внутренне напрягся. Не рассказывать же при всей группе историю своих запутанных отношений с Танькой Гаврилиной, подругой его командира?

"Так и живу один", — скупо ответил он.

Видя его нежелание идти на откровенность, Настя умолкла.

На второй день, когда солнце уже начало постепенно клониться к закату, то и дело прорываясь сквозь поредевшие тучи и бросая свои золотистые лучи на зеленый лес, шедший впереди Алексей Галактионов остановился и поднял левую руку. Мильченко медленно приблизился к нему. Настя вытянула шею и посмотрела вперед, по ходу движения. А, кажется, ясно. Там, между деревьями и кустами едва заметной строчкой тянулась колючая проволока.

Впереди оказалось проволочное заграждение в два кола, старое, с проржавевшей проволокой на полусгнивших кольях.

"Запретная зона", — пояснил сержант. И добавил — "Была когда-то. Сюда нам и надо. Проволоку не резать, не дергать, найти более-менее свободный проход. Таланкин — вправо, Захария — влево!"

Через несколько минут был найден участок с повалившимися колами и пятерка проследовала дальше. Не прошло и получаса, как группа уперлась в густые заросли кустов и, осторожно раздвигая ветви, с трудом продиралась вслед за Сергеем, теперь шедшим во главе пятерки. И вот уже он встал на месте и поднял руку. Это опять оказалась проволока.

Однако на этот раз проволока была уже почти совершенно съедена ржавчиной — до такой степени, что распалась на отдельные, не связанные между собой кусочки, среди которых едва ли отыскался бы хоть один длиннее трех метров. И висела эта проволока не на колах, а на когда-то светло-серых, но побуревших от времени бетонных столбиках, испещренных многочисленными трещинами и сколами, местами разбитых, с торчащей ржавой арматурой, поваленных или совсем вывороченных из земли.

"Теперь близко", — тихо выдохнул Сергей.

Целью их путешествия оказался странный холмик. Из земли, покрытой прелой листвой, сквозь которую пробивались

многочисленные побеги самой разнообразной зеленой растительности, торчали обломки массивных железобетонных плит. Здесь бетон имел скорее не бурый, а темно-серый оттенок.