Однажды, разговаривая с нами о воинском искусстве, Дзюсай сказал:

— Когда истинный просветлённый воин вступает в бой, он начинает свой «Последний танец смерти». Он танцует его, как в последний раз, не думая о том, останется ли в живых или нет.

— Как это? — не понял Циркач.

— Вот, например, — продолжил монах, — скажи, Зелёный, если бы ты вдруг узнал, что впереди тебя ждёт самая последняя охота в твоей жизни, разве ты не постарался бы сделать её самой лучшей? Такой, чтоб потом об этой охоте рассказывали легенды. Разве не добыл бы самого редкого и могучего зверя? Или ты, Цыган, разве не постарался бы создать самую лучшую песню, на какую только способен, зная, что это последняя песня в твоей жизни? Такую, чтоб и через сто лет люди пели её и вспоминали тебя? И так каждый из вас постарался бы сделать наилучшим образом то, что он делает в последний раз в своей жизни. Так и просветлённый воин танцует свой танец смерти, как в последний раз и не знает, будет ли он жить в следующее мгновение…

И теперь, глядя на то, как бьётся Дзюсай, я отчётливо понимал, что именно он имел ввиду, говоря о «Последнем танце смерти».

Я никогда прежде не видел подобного стиля ведения боя на мечах. Дзюсай крутился, как волчок, приседал, падал, прыгал вверх, взмывая выше человеческих голов. Казалось, что в ногах его заключена неведомая сила, позволяющая ему ни на мгновение не останавливаться, отскакивая от всего, к чему бы они не прикасались, будь то земля, камень, дерево, стена дома или тело другого человека. Казалось, попасть в него мечом, копьём или стрелой было невозможно, в то время, как он сам беспрерывно наносил короткие и длинные уколы, либо размашистые и круговые удары мечом. Да и сам меч его порхал вокруг своего хозяина, ни на мгновение не останавливаясь и с лёгкостью перескакивая из одной руки в другую, непрестанно меняя направление и траекторию движения.

Покачав в изумлении головой, я коротко крикнул своим парням, чтоб не подходили близко к монаху и, метнув пику в горца, нацелившегося своим копьём в спину Грызуна, взялся за меч.

Бой продолжался недолго. Но нам этого хватило…

Я видел, как погиб Полоз. Прикрывая на крыше бьющего по горцам стрелами Зелёного, он схватился сразу с тремя противниками, влезшими на ту же крышу с целью покончить с метким стрелком. Одного из них успел снять стрелой сам Зелёный, обернувшийся на звон мечей. Это дало возможность Полозу подрубить ногу второго противника. Тот, отчаянно визжа, покатился по скату крыши вниз. Но увернуться от удара третьего Полоз не успел всего на ширину двух пальцев. Коротко свистнул меч, зацепив самым кончиком его шею. И фонтаном брызнула кровь из перерезанной яремной жилы. Из последних сил кинулся Полоз вперёд, принял в себя выставленный клинок и уже почти мёртвым обхватил своего противника слабеющими руками. Сбил его с ног всем весом своим и, уже вдвоём прокатившись по скату крыши, они сорвались вниз, исчезнув в густых зарослях, поросших рядом с домом.