Так продолжалось несколько лет. Хайк рос, и у него пробуждались новые способности. Когда Трубогиб заметил, что мальчишка может при определённых условиях воздействовать на сознание людей, он тут же понял: использовать Хайка только для того, чтобы наводить на владельца толстого кошелька карманников, так же расточительно, как использовать крупные купюры вместо обёрточной бумаги. А когда вожак приобрёл в ювелирном магазине дорогое ожерелье, расплатившись за него несколькими старыми билетами на подземку (после того, как Хайк всего пару секунд пристально смотрел на продавца), Трубогиб задумал большое дело — с тем, чтобы раз и навсегда круто изменить свою жизнь.

— Слушай меня внимательно, — сказал он Хайку. — Трущоба — это самый край. Дальше — только могила. Но выбраться со свалки можно, если ты сумеешь зубами вырвать из чужой глотки жирный кусок — такой, который ты будешь жевать потом много лет. И плевать, если для этого придётся перешагивать через кровь — это самая дешёвая жижа в этом мире. А с тобой, — добавил «король», заметив испуг в глазах подростка, — мы обтяпаем это и без крови. Не надо ничего отбирать — сами отдадут. И мы, сынок, уедём далеко отсюда, за океан — когда у человека много денег, ему всё доступно.

При всех своих достоинствах Трубогиб оставался грубым животным, для которого титул «короля свалки» — это наибольшее, чего он может достичь. Вожак мыслил просто и задумал захватить автофургон, перевозящий деньги. Он рассчитывал обойтись без стрельбы и шума — зачем, когда под рукой Хайк с его чудесными способностями? — но на всякий случай решил взять с собой на операцию нескольких крепких парней, абсолютно не умеющих размышлять, зато приученных чётко выполнять приказы и без колебаний пускать в ход оружие.

Однако ни Хайк, ни сам Трубогиб ещё не знали, что серия преступлений, совершённых в городе при загадочных обстоятельствах, уже привлекла внимание — причём отнюдь не полицейских, а куда более могущественных и опасных людей. Хайк узнал об этом много позже, оказавшись в Приюте, а Трубогибу так и не суждено было узнать.

В тот день Хайк с самого утра почуял недоброе — некий запах опасности, неуловимо витавший в воздухе. Что-то было не так, словно где-то поблизости затаилось нечто, следящее за шайкой Трубогиба очень внимательно и ждущее подходящего момента. Но Хайк неважно себя чувствовал, счёл это ощущение следствием недомогания и решил ничего не говорить вожаку — несмотря на всё расположение «короля» к приёмышу, запросто можно было нарваться на неприятность. Трубогиб не терпел, когда кто-то пытался отлынивать от дел, задуманных вожаком, и здесь исключений не было ни для кого.