— Как он? — спросила Чесни.

— В физическом плане все в порядке. Он поправляется. Оставшаяся почка функционирует нормально, и он начинает восстанавливать силы. Аппетита по-прежнему нет и сон плохой — по ночам ему часто снятся кошмары. Все это похоже на послетравмовый стресс.

Чесни через дверь заглянула в каюту. Юноша лежал на животе, отвернувшись лицом к стене. Он был прикрыт простыней, которая, однако, не закрывала лиловато-синих шрамов. Чесни стало жаль мальчика.

— Немудрено, что он так страдает. У него есть на это веские причины.

— И более чем достаточные, — вздохнул Брандт. — Я пытался убедить его поговорить об этом, но безуспешно. Мне подумалось, что если он побудет наедине со своим другом, то ему полегчает хоть немного, и вчера отвел его в соседнюю каюту, — врач махнул рукой в сторону, — где мы храним тело. Битых два часа он стоял у стазокапсулы, гладил волосы гуманоида, но на этом дело и кончилось. Он хранил молчание, даже когда мы вернулись сюда.

Брандт покачал головой.

— Если он не выговорится, все может кончиться серьезными осложнениями.

— Хочешь, чтобы я попробовала? — спросила Чесни.

— С вами он ведет себя откровеннее, мэм. Стоит попробовать.

Тристан, казалось, совершенно не замечал присутствия Чесни, пока она не подошла к койке и не окликнула его по имени. Он чуть не подскочил от неожиданности. Голова его словно была налита свинцом. Он вопросительно посмотрел на нее глазами, полными душевной боли.

— Извини, я не хотела тебя напугать. Тебе лучше?

— Нет.

В глазах его читался все тот же немой вопрос о причине ее появлении в каюте.

Чесни откинула закрепленное на стене сидение и присела.

— Мне показалось, что ты хочешь с кем-нибудь поговорить.

— Зачем?

Она пожала плечами.

— Это помогает скоротать время долгих перелетов гораздо лучше, чем спиртное. Твой отец гонялся бы за мной по всему космосу, если бы мы попали в тебя.

Они немного помолчали.