Вепперс с трудом сдержал улыбку. Он и раньше замечал, что степень владения Ксингре языком в таких случаях удобным образом то падала, то возрастала, что позволяло джхлупианцу выставлять свои умственные способности по желанию в диапазоне от блестящих до безнадежно недоразвитых.

Реликварианца это, видимо, ошеломило. Несколько мгновений он молчал, потом проговорил:

— Представиться. Меня зовут 200.59 Ризитцин из Службы экстра-юрисдикции Науптры Реликварии в ранге полного медиария.

— Прошу, — сказал Ксингре, делая приглашающий жест. — На борт.

Форма в виде раскрытой пули скользнула вперед, вверх и переместилась через невысокий фальшборт лодки; она замерла чуть выше плоской поверхности корпуса.

— Великолепно, — сказал Ксингре и, протянув половину из дюжины своих конечностей, накинул покрывало из спрессованной бумаги на всю открытую поверхность лодки так, что они оказались словно под тентом. Слабое мерцание плавающей подушки джхлупианца и внутренностей реликварианского пулеобразного корпуса позволяли им видеть друг друга. Почти что романтично, подумал Вепперс, если ты питаешь приязнь к причудливым негуманоидным видам и фанатичным машинам, склонным к насилию.

— Приветствую вас обоих, — сказал Вепперс флеккианцу и реликварианцу. — Спасибо, что прибыли и согласились провести нашу встречу на сичультианском.

— Нам проще говорить на вашем менее развитом языке, чем вам возвыситься до нашего гораздо более изощренного, — ответил реликварианец.

Вепперс улыбнулся.

— Что ж, мне остается надеяться, что я недопонял чего-то в переводе. Но теперь мы должны проделать эту нелепицу с масками.

Нелепица с масками означала, что каждый из них должен надеть своеобразный шлем — или что-то подобное, — от которого шланг вел в центральную соединительную камеру. Таким образом они могли говорить и слышать друг друга, исключая вероятность того, что их услышит кто-то еще. Вепперсу все это казалось слишком уж хитроумным, но очевидно, что в век полномасштабной суперквантовой энкриптографии с фазовым анализом вряд ли кому придет в голову искать вот такую штуку. В особенности на этом настаивала Науптре Реликвария, считавшая, что это лучшее, что можно придумать.

Им понадобилось некоторое время, чтобы подготовиться, настроиться. 200.59 Ризитцин потребовал, чтобы ему показали слиток золота в кармане Джаскена и его окулинзы. Он довольно долго разглядывал последние, крутил так и сяк своим полем манипулятора, в какой-то момент вроде бы даже попытался их разъять, но в конечном счете объявил их безопасными и вернул Джаскену, который с несчастным видом протер их и заново отрегулировал, а потом снова надел.