Она сидела спокойно, смотрела на него с выражением холодной ненависти.

— Вы — полное говно в человеческом обличье, — совершенно спокойным голосом произнесла она. — Зачем вы обманывали меня, зачем вообще давали надежду?

— Ситуация может измениться, Ледедже, — сказала аватара, взывая к ее благоразумию. Он убрал руки и ноги и теперь больше не удерживал ее. — Обстоятельства и, возможно, последствия. Именно так и обстоят дела.

Ледедже посмотрела на Хьюэн и ее ребенка.

— Иди — поимей себя, — прошептала она аватаре. Он покачал головой, проговорил «тшш».

Вепперс посмотрел на Хьюэн.

— Зачем этот психически неуравновешенный тип пытается убедить меня, что эта еще более безумная молодая девица есть покойная оплаканная госпожа И'брек, и вообще — зачем они здесь?

— Он вправе считать, что она — госпожа И'брек, — сказала Хьюэн. Потом повернулась к автономнику, передавая ему ребенка. — Олф, пожалуйста, уведите Лисса в детскую. Это была ошибка. Я идиотка.

— Сукатыдолбаная! — повторил Лисс, оказавшийся в рубиново-красном поле автономника, который повел ребенка к дверям.

Хьюэн, улыбаясь, смотрела вслед ребенку, помахала ему.

Когда дверь закрылась, она снова повернулась к Вепперсу.

— Я не очень понимаю, зачем Ав Демейзен решил привести сюда эту молодую женщину, но я хотела, чтобы он появился здесь, потому что он представляет самое мощное судно из находящихся поблизости — у него достаточно мощи, чтобы расторгнуть любое соглашение, какое мы здесь заключим, если оно ему не понравится. Нам необходимо его присутствие, Джойлер.

Демейзену показалось, что Вепперс что-то прикидывает. А кроме того Вепперс — Демейзен знал это по частоте сердцебиения, стесненному дыханию и влажности кожи — был совершенно потрясен, хотя и прекрасно скрывал это. Он, чуть прищурив глаза, перевел взгляд с посла на Ледедже.

— И тем не менее вы хотите, чтобы я считал, будто это и есть воскресшая версия госпожи И'брек, — сказал он, впившись взглядом в Демейзена. — И этот оскорбительно грубый молодой человек, к тому же и лгун, якобы представляющий мощный корабль Культуры, позволяет себе делать возмутительные и непристойные обвинения, и при этом, насколько я понимаю, он не подлежит никаким юридическим процедурам, которым был бы подвергнут любой, позволивший себе абсолютно лживые и потенциально (если у кого-то не хватит мозгов и он всерьез воспримет этот бред) сильно угрожающие моей репутации, верно я говорю?

— В общем и целом, — весело согласился Демейзен, поднимая с пола тарелки и приборы, разбросанные пролетом Ледедже по столу. Джаскен, одним глазом посматривая на девушку, наводил порядок со своей стороне стола.