– Воины мои, вы мертвы, а ваши противники еще живы! Разве это справедливо! Но всё в ваших бледных руках! Перебейте моих врагов, и они станут такими же мертвыми, как и вы. И вам, воины мои, будет веселее. А если вы снова заскучаете, мы с вами найдем, кого еще умертвить. А когда мы истребим всех, живее вас никого не будет, и мы создадим на земле царство мертвых. Ваше царство, болваны! Вперед! Вперед!

Из-под сцены выскочило дюжины две лицедеев в серых саванах, размахивающих деревянными мечами, изобразив волну, они накатились на стену замка, которая служила задником. Соприкоснувшись с каменной кладкой, драматические меченосцы хором сказали «Ой!», откатились назад, рассыпались и вновь исчезли под деревянным настилом.

Одно облако, сколоченное из досок, было обтянуто белым полотном, а другое – черным. На белом облаке сидела белая маска в белом балахоне, а на черном никто не сидел – ни один из актеров не согласился изображать Нечистого, и поэтому звучал только его хриплый устрашающий голос. Героическая драма чем дальше, тем больше напоминала комедию, и при каждом новом появлении меченосцев публика начинала хохотать, так что порой невозможно было расслышать, что говорят на сцене. Обычно подобные представления кончались, когда утомленная публика сама собой расходилась, одна пьеса сменялась другой – это могло тянуться и двое суток. Начинали обычно с трагической истории молодого безземельного эллора, из имущества имеющего лишь меч и сердце, полное отваги и любви то к дочке королевы, то к рыбачке из прибрежного селища. История эта обычно ничем хорошим не кончалась, и чтобы уравновесить печаль весельем, воскресшие герои развлекали публику сальными анекдотами, показанными в лицах, то есть в масках – по древней традиции актер не мог показать публике своего лица…

На случай, если кому-нибудь из приближенных королевы или воинских начальников вздумалось бы посетить спектакль, в дюжине локтей от сцены были поставлены лавки и разведены костры… Но прийти вздумалось самой королеве… Когда Камил произносил свой роковой тост, лорду Бранборгу запомнилось упоминание о наследнице, и, выждав подходящий, как ему показалось, момент, он спросил у королевы, почему она скрывает от гостей свою дочь, которая, если верить тому, что яблоко от яблони… наверняка прекрасна и умна и была бы несомненным украшением… Почему-то именно в этот момент у Сиятельной Элис угас интерес к беседе с лордом, и она вдруг вспомнила, что Камил неоднократно напоминал о спектакле, и, пожалуй, не стоит упускать возможность насладиться великолепным зрелищем, ведь гости никогда не видели пальмерскую драму масок, а мальчик так старался устроить всё наилучшим образом… Словом, вслед за королевой всем остальным пришлось подняться из-за столов и проследовать за ворота замка, где к ночи несколько похолодало. По пути к месту представления многие из пировавших в тронном зале предпочли затеряться в коридорах замка или в толпе, так что мест на лавках перед сценой хватило всем.