А вот журналист, который каким-то манером все же вышел на него и намекнул на то, что тоже хочет участвовать. Получил, но участвовать не перестал, понадеявшись на что-то, оставшееся известным только ему. Национальный вопрос поднял, надо же! Алибегов был русским, насколько знал историю семьи. И звали его вовсе не Ованес, а именно Иван: непростая фамилия вызывала ассоциации скорее с книгой Боккаччо, чем с Азербайджаном. И если он выбрался с уровня быдла, то сам, благодаря себе и благодаря наверняка имевшимся генам итальянского предка, а не остальных, известных ему уже русских. Русские гены подразумевают то, что ты быдло, – в этом он, к своему возрасту, был убежден уже твердо. Русские всегда сдадутся, если на них давить все тяжелее, если повышать цену все выше и выше. Уж эта конкретная история доказала этот тезис со всей очевидностью. Подполковник полиции, полковник полиции, генерал-майор полиции… Государственный советник юстиции 3-го класса, 2-го класса, 1-го класса… Дело только в цене на очередном этапе. А она приемлема. И если в итоге он не стал практиковать вот такое, с вытаскиванием понравившихся блядей с улиц или прямо из квартир хотя бы раз в неделю… То это, во-первых, потому, что цена в общей сложности все же оказалась высока, заметна даже для него. А во-вторых, как он уже говорил, удовольствие в этом всем было ненастоящее. Не окупавшее затрат времени. Получаемое не от процесса реализации своей власти над незнакомым и остающимся незнакомым представителем быдла, а от всего того, что последует за ним. Впрочем, может быть, хорошие приятели, так его надувшие, и не врали. Им, может быть, действительно нравилось. Ну и черт с ними. Фактически произошедшее позволило Ивану посмотреть на них свысока. «Да, я тоже могу, но мне не надо. Я выше этого. А вы, может быть, даже больны».

В общем, после этого случая он успокоился. И случайная, совершенно не нужная ему гибель под колесами его машины какого-то сопляка, просто не догадавшегося остаться на тротуаре в тот момент, когда по улице едет он!.. Не кто-нибудь, он сам, которому надо ехать!.. Это стало просто оскорбительным. Было очевидно, что парень сам виноват. И было очевидно, что это очевидно вообще всем: следователям, работникам прокуратуры и так далее по всем пунктам, по тем же самым. Дело опять было в цене, времени и спектре оказываемых через его посредство «встречных услуг». Но теперь это уже почти не было интересным, а даже раздражало, – и в этот раз никакого сочувствия к умершему он уже не испытал. Какое может быть сочувствие, если виноват-то он, тупо вылезший на дорогу перед несущейся автоколонной – пусть и на свой тупой зеленый свет, – но от этого столько проблем уже ему, живому? И вроде бы уже получившие свое сполна все эти полковники полиции и советники юстиции вдруг смели приходить к его доверенному человеку снова и требовать приема уже им самим. И значительно говорить, что «вы же сами видите, что из этого вышло… она теперь не просто «избиратель», за этой историей теперь тысячи людей следят… Пойдите нам навстречу, и тогда мы сделаем все, что требуется. Все, что можем». И он доплачивал, и потом еще раз, потому что эта сука становилась все известнее. Лучше бы он был жестче с самого начала. Но потом было уже такое впечатление, что ее защищают те же самые люди, которые разводят его. Аналитический ум Ивана Алибегова, позволивший ему в течение многих лет превращать абстрактный «госзаказ» в ежегодные миллиарды долларов и евро на счетах нескольких конкретных людей, – этот ум не мог подвести и в этот раз. И он выдал четкое понимание алгоритма: да, этим полковникам, генералам и государственным советникам невыгодно, чтобы его посадили даже на положенный год за это дурацкое ДТП по чужой вине. Даже чтобы дали условно, как обычно дают приличным людям за пару-тройку быдлячьих трупов. И даже просто завели дело, огласили его имя. Но им так же не выгодно, чтобы он разобрался с этой морщинистой старой мымрой Тэтц сам. Любым образом: от такого же выстрела в лесу до сжигания ее идиотского вуза для такого же, как и она, дерьма. Эту часть ему объяснили доходчиво. Значит что? Значит, им нужно сохранение ситуации в том же уже устоявшемся формате. Старуха завывает перед толпами, требуя справедливости для себя и вообще всех, а эти довольные ублюдки периодически выставляют ему новые счета. За то, что они его якобы защищают. И потихоньку переходят к аккуратному, хорошо обставленному реверансами и обещаниями шантажу. Ну не глупо ли? Но в итоге они, те немногие люди, кто имел информацию о связи гибели сына прославившейся на пустом месте Катерины Тэтц – вдруг ставшей главой никому год назад не известной «Справедливости» – и его имени… В итоге они все-таки сдали его. Только не тем, кому можно было ожидать.