— Так это батарейки?

— Я думаю, — сказал Берзалов.

— Снова летит, — заметил Гуча, выглядывая в амбразуру.

И действительно, череп, изрыгая страшное пламя и таща за собой огненный хвост, уже ворвался в ущелье, чтобы разрушить всё и убить всё живое, но внезапно растаял, даже не коснувшись скал. Голограмма, сообразил Берзалов. А Гуча отпрянул, оскалившись:

— Призраки!

Призраков он не боялся, можно сказать, он их заобожал по одной единственной причине: «Вот о чём надо писать в армейскую газету, и тема нейтральная, и события неординарные!» — сообразил он и был как никогда счастлив. От него требовалось только запоминать, запоминать и ещё раз запоминать.

Они одновременно посмотрели на выход из дота и спросили друг друга:

— Бежим?

— Бежим!

АКМы и пушка лупили со всей дурацкой мочи.

— Отставить! — кричал Берзалов, подбегая в бронетранспортёру. — Отставить!

Из‑за реки один за одним налетали черепа, а в их сторону тянулись нитки трассеров. Колюшка Рябцев продолжал лупить в белый свет, как в копеечку. Пришлось вскарабкаться броню и настучать ему по голове, только после этого он оторвался от прицела и ошалело выдал:

— Что, всех убили?

— Кончай воевать! — приказал Берзалов, и, как по мановению волшебной палочки, последний череп, не долетев дуба, под которым стоял бронетранспортёр, растаял в воздухе.

Продолжал стрелять только Сундуков Игорь, потому что окопался дальше всех — под завалившимся сараем. Гуча побежал и отобрал у него автомат.

— Так что это?! Что это было? — ошалело спрашивал Сундуков, идя следом за Гучей и косясь в сторону реки.

— Сказано тебе, призраки, — назидательно говорил Гуча, — значит, призраки, и нечего палить!

— Боязно, — согласился Сундуков. — Если не убьёт, то заставит умереть.

— Архипов! — крикнул Берзалов.

— Я здесь!