Мы вышли из ангара и опять вдохнули свежего ветра пополам с дождем. В сущности – это единственное, что нам оставалось.

Сколько там впереди?

Полчаса? Десять минут?

Седой перерезал за собой веревку, даже крюк прихватил, но конец по-прежнему свисает из открытого окна ванной. Скоро его заметят. Тогда даже идиот сообразит, что Цебеля нет в живых.

Все выходы на крышу заперты на крепкие засовы – вероятно, Кот постарался.

Только долго ли они выдержат?

Мы присели на деревянный ящик под козырьком надстройки. Ветер сюда не задувал, и лишь отдельные дождевые капли прилетали в лицо холодными брызгами, собирались в мелкие лужицы на черном рубероиде крыши…

Вода – это хорошо.

Я достал из рюкзака флягу, сделал глоток и передал Карену. Закрыл глаза, вслушиваясь в шорох дождя…

Два автомата у нас, на каждого – по два запасных магазина. Плюс два пистолета.

Еще есть рация. Только переговоров уже не выйдет – исчезновение Кота расклада не изменило. Скорее наоборот. Парочку мертвецов на крыше тоже запишут на наш счет.

Значит, все, что остается, – девяносто патронов на брата. Пистолеты выносим за скобки…

– Уйдем с музыкой, – глухо пробормотал Карен.

Да, этого мало, чтоб проложить дорогу по трупам. Зато достаточно, чтоб прихватить с собой несколько рьяных приверженцев Цебеля.

Я открыл глаза и посмотрел в небо. Низкие облака ползли с запада на восток.

Скучная, муторная погода. И дело нам предстояло скучное, противное…

Убивать и умирать.

С музыкой?

Можно и с музыкой…

Я достал из кармана рюкзака плеер. Несколько секунд рассматривал маленький исцарапанный корпус. Потом подключил наушники. Нажал play, и в уши полилась мелодия – та самая: