Он хромал все сильнее, но старался справляться сам. Лишь изредка опирался на мою руку.

Еще метров через пятьдесят он остановился. Опустился на камень, морщась и массируя ногу. Я терпеливо ждал.

Он махнул рукой:

– Иди… Я сам.

– Ты не успеешь.

– А так не успеем оба. Глянь вверх!

Но я уже и без него видел. Торчащие вместо неба куски верхнего города понемногу опускались ниже. А серебристые «ртутные» шары, висевшие уже почти на одном уровне с железобетонными «горами», заметно тускнели.

С каждой минутой тени вокруг сгущались.

Спектакль почти кончен. И горе зазевавшимся зрителям…

– Пошли! – скомандовал я, почти силком взваливая его руку себе на плечо.

По застывшему хаосу пробираться легче. Мы шли вперед, я кое-как находил ориентиры, и точка назначения становилась все ближе.

Холодная голова – вот доблесть трикстера, так меня учил отец. Даже вдвоем с Доктором у нас еще есть возможность вернуться. А когда впереди показалась сильно искореженная, но до сих пор узнаваемая лестница с детской площадки – я понял, что шансы не так уж малы.

– Поднажмем, – процедил я. И очередной подъем мы одолели почти без заминок, как заправские альпинисты.

Потом, кривясь от боли, Доктор проковылял до вздыбленного куска асфальта, тяжело сел. А я стал наматывать круги вокруг гнутой стали, до сих пор радующей глаз веселенькой желтой раскраской.

– Ты уверен, это то место?

– Уверен, – буркнул я.

Но минута шла за минутой – и ничего не происходило.

Ни холода, ни тепла, ни марева, ни дымки… Никаких намеков на портал, через который я вошел. И через который так надеялся покинуть изнанку.