— Пока все, — я тоже поднялся с дивана и направился к выходу. — Учтите, что проверки буду делать не я. И если по вашей вине или вине ваших подчиненных пострадают члены моей семьи, пощады не ждите!

Перед тем как сесть в карету, я связался с Гордоем.

— Вы сейчас где, дядя, в храме?

— Я сейчас у брата, племянник! — с легким сарказмом сказал он. — Он мне только что пересказал твой вчерашний рассказ. А ты сам–то сейчас где?

— У гвардейских казарм, — ответил я. — Через десять минут подъеду к дворцу. Не подождете? Есть важный разговор, а в ваш храм слишком долго добираться через полгорода.

— Нужно не разъезжать в каретах, а научиться ездить верхом, — сказал он перед тем, как разорвать связь. — Тогда все будет в два раза ближе.

Жаль, что он отключился, я в ответ мог много чего сказать.

— Давайте побыстрей! — приказал я лейтенанту. — Меня ждут Повелитель и Верховный жрец.

— Быстро приехал, — ехидно сказал Гордой, когда я зашел в отцов кабинет. — А задницу чего трешь? Садись и объясни нам, зачем ездил к Маржу.

— Это он успел нажаловаться или сами догадались? — спросил я, с облегчением опуская отбитый зад в мягкое кресло. — Наверное, нужно отвечать на мои вопросы, если хотите, чтобы я отвечал на ваши.

— А если даже и нажаловался, то что? — спросил Гордой. — Прогонишь его? А если на тебя из–за него обидится весь клан Маржей? На таких должностях сидят не просто так: за каждым саем куча родственников и вассалов.

— Я смотрю, вы совершенно не понимаете того, что нас ждет, — повернулся я к отцу. — И никто из вас не собирается мне ни в чем помогать. Вот вы подписали указ для гвардейцев, а на поверку получается что для их генерала это не указ, а так, рекомендации… Я к ним только один раз съездил, а вы от меня уже требуете отчета. Послать бы все далеко–далеко, но, жаль, не получится. Слишком многих отсюда придется уводить, у меня на это никаких сил не хватит.

— А ты нам объясни, — уже без прежнего ехидства сказал Гордой. — Может мы действительно в чем–то не правы.

— Я объясню, — согласился я. — Мне это сделать нетрудно. Каждый из вас чего–то боится. Отцу страшен масштаб будущей бойни, поэтому он, как тот страус, о котором я рассказывал, ничего не хочет делать. Разрешил мне действовать самостоятельно, а сам, чтобы ничего не видеть и не расстраиваться, засунул голову в песок.

— А чего боюсь я? — спросил Гордой.

— Вас страшат только те перемены, которые в жизнь саев внесет отступничество Салея и присутствие всех чужаков, включая меня. Возможно, еще опасаетесь нашествия тварей, хотя и не можете себе представить его масштабов. Ну а Герт боится меня и моего растущего влияния, хотя сам ничего делать не хочет и ничем, кроме женщин, не интересуется.