Теперь они пересекали каньон высоких разрушенных стен. Когда-то здесь проходила центральная улица Милана. Солдаты нервно вглядывались в разрушенные фасады, ища признаки жизни или движения. Джон снова пожалел об утрате своего сверхъестественного зрения. У него было неотступное ощущение, что за ними следят. Но Джону не удавалось уловить ни одного признака невидимых наблюдателей, хотя он ни на мгновение не сомневался в их присутствии.
Они пересекли еще площади, проехали еще улицы. Один из грузовиков остановился: мотор работал вхолостую. Пассажиры пытались подтолкнуть его, чтобы снова привести в движение, но это не помогло. Солдатам пришлось сдвинуть машину с дороги и распределиться по другим грузовикам. Один из них влез на грузовик, в котором сидел Дэниэлс. Альберти помогли солдату забраться в кузов.
Когда он сел, Джон увидел, что это Самуэль.
―Эй, — прикрикнул на него один из Альберти. — Поставь ружье на предохранитель, козлина.
Раввин кивнул. Но, судя по всему, он представления не имел, как это делается. Презрительно фыркнув, Альберти помог ему. Потом оглядел с ног до головы.
―А ты не с Бонолы? — спросил он.
―Оттуда, — ответил Самуэль, не задумываясь.
Альберти внимательно оглядел его черные кудри, бороду, нос. Потом сказал что-то своим товарищам, и они все недружелюбно уставились на раввина.
―Нам не нравятся евреи, — сказал угрожающим тоном Альберти, сидевший прямо рядом с ним. — Нам не нравятся евреи, негры, китайцы, латиносы и все, кто странно говорит. Как ты, — заключил он, тыча пальцем в отца Джона.
Самуэль покачал головой.
―Да ладно. Я родился в этом городе. Моя мать…
―Срали мы на тебя, на твою шлюху-мать и на всех твоих говнопредков. Будь ты хоть высран на эту землю, ты миланец не больше, чем эти гребаные Монстры, которые захватили Дуомо.
Произнесший эти полные ненависти слова человек сидел в самой глубине грузовика, опираясь спиной на кабину. Он был не очень высоким, но обладал весьма внушительным телосложением, как у медведя. Волосы под шлемом острижены коротко, почти под ноль. В отличие от товарищей, его светлая борода была аккуратной.
Он говорил размеренно, почти безучастно. Как будто то, что он говорил, было совершенно нормальным, как и череда оскорблений, слетавших с его уст.
―Вы, чужаки, хотите захватить наш город. Сейчас вот одни придурки хотят разнести его этой гребаной бомбой. Но знаешь что? С вашей незначительной помощью Альберти выставят этих ссаных крыс из центрального вокзала. И мы заберем его себе. Он принадлежит нам по праву. А вы можете вернуться в свои дыры, пока мы не решим, что пришло время покончить и с вами. Потому что эта земля наша, ясно?