– Ну вот что, парень, – раздался в тишине голос грузного человека, прилетевшего вместе с Волком, – пожалуй, я тоже пойду. Мне ведь еще добираться до Теребины… И вот о чем я тебя попрошу, – продолжал он. – Из-за того, что я не довез тебя до Теребины, у меня, конечно, будут неприятности. Но я с этим справлюсь. А вот ты пообещай мне, что не появишься на Теберине. А то окажется, что я зря влезал во все эти дела.

– Не могу вам этого обещать, сэр, – отозвался Волк. – Я сотворил много зла на Теребине, так что рано или поздно мне все равно придется там появиться, чтобы навести порядок во всех своих делах.

Собеседник недовольно поморщился.

– Ну хотя бы лет пять-шесть ты мне можешь обещать?

– Хорошо, – склонил голову Волк, – пять-шесть могу.

– Ну и ладно… – Пожав Волку руку, человек направился в сторону посадочного терминала. А Волк развернулся к своим товарищам и… улыбнулся. От удивления они онемели – никто раньше не видел, чтобы он улыбался так, во весь рот.

– Ну что уставились? – Волк явно наслаждался произведенным эффектом. – Как же я рад вас всех видеть…

И все четверо обнялись. Они действительно страшно соскучились друг по другу. Ну недаром же Господь привел их одновременно к воротам монастыря…

– Как провели время? – светским тоном поинтересовалась Лигда, когда они оторвались друг от друга, и выразительно посмотрела на залепленную нашлепкой щеку Ирайра и лицо Пэриса, покрытое какими-то странными шрамами, похожими на следы от уколов толстой иглой.

– Бурно, – усмехнулся Ирайр.

– Да уж, – с такой же усмешкой поддакнул Пэрис.

Когда в его тело вонзился первый дартс, он опустил глаза и посмотрел на него. Стрелка торчала чуть выше левого соска. Похоже, Ники метил в сердце, но чуть промахнулся. Было больно. Но у тех, кто прошел монастырь, свои отношения с болью. Они сами управляют ею. И не позволяют ей управлять собой.

– Знаешь, в чем твоя основная ошибка, Ники? – начал он, поднимая глаза, и тут в тело вонзилась следующая стрела. – Ты слишком одержим гордыней…

И еще один дартс вонзился рядом с первым.

– Ты считаешь себя богом, поскольку твердо уверен, что бога нет и богом может стать любой, повелевающий судьбами людей.

Следующий попал ему в щеку. Затем в подбородок и вонзился в кость.

– А Он есть. И в нашем мире, пусть даже и извращенном Врагом, по-прежнему есть люди, которые верны Ему.

Еще один пробил веко и, каким-то чудом не войдя в глаз, повис на тонкой кожице.

– Ты не видишь их в упор, потому что все, даже те, кто сейчас за твоей спиной пускает слюни в предвкушении своей очереди поучаствовать в Игре, для тебя всего лишь пешки, которые ты передвигаешь, как тебе заблагорассудится.