– Ах ты, – заорал громила по имени Гуг-насильник (а может, это был Грам или Агорб), вскарабкиваясь на помост, – да кто ты такой, чтобы не повиноваться приказу Комитета общественного благоденствия?

– Я? – вновь переспросил Всеслав и бросил взгляд на толпу, уже собравшуюся на площади для того, чтобы поглазеть на явно намечавшуюся здесь развлекуху. И на стражу, уже нарисовавшуюся у входа в кабачок.

Среди обслуги и посетителей отыскались-таки люди, на наличие которых он так рассчитывал. И по пути в околоток (или как у них тут это называлось) они не преминули сообщить всем повстречавшимся, что тут появился новый кандидат на виселицу…

– Я – рыцарь. И сейчас поступаю согласно своему обету, – спокойно и гордо заявил Всеслав. И это не было неправдой… После чего склонился над лежащим телом, совершенно точно зная, что сейчас произойдет.

– А-а, рыцарь? – глумливо прорычал за его спиной Гуг (или Грам, или Агорб), и в следующее мгновение затылок Всеслава взорвался острой болью…

6

6

Очнулся он в камере. Она представляла собой каземат крепости бывшего герцогского замка, перегороженный прочной деревянной решеткой. Всеслав приподнял голову и осмотрелся. Во-первых, он был гол. Вернее, на нем были только кальсоны… В деревне он появился, покрытый лишь ожогами и струпьями. Но потом Убол, с которым они оказались почти одного роста и ширины плеч, отдал ему свои старые башмаки, штаны и крутку. И кальсоны. И вот теперь ни башмаков, ни штанов с курткой на Всеславе не было. Зато они обнаружились на типах, которые вольготно расположились у самой бойницы, собрав туда всю солому, как видно до того застилавшую пол камеры. Типов было пятеро. И выглядели они весьма живописно. Главарь был одет в добротные кожаные сапоги, кожаную же жилетку на голое тело и бархатные штаны. Еще двое были обряжены в дорогие камзолы с вышивкой, правда, ужасно грязные и засаленные, а из двоих оставшихся один надел куртку и башмаки Всеслава, а второй – его штаны, болтавшиеся на них, как отцовская рубаха на ребенке.

– Не стоит сожалеть о своих вещах, добрый человек, – послышался сбоку печальный и тихий голос. – Эти люди готовы прирезать человека просто так, для развлечения, не говоря уж о вещах. Так что я бы не советовал тебе пытаться вернуть свое имущество.

Всеслав повернул голову. Рядом с ним сидели два благообразных старичка, являвших собой прямо-таки зримый образец добропорядочности и благочестия. Старичок был одет в простую рубаху, панталоны и полосатые чулки, а старушка – в плюшевый капор. Сразу видно, что старенький, но чистый и аккуратно заштопанный.