Девушка тут же вспыхнула.

– Нет! Не надо! Пожалуйста! Я… согласна, согласна!!!

Всеслав смотрел на нее и видел, какой… Великой утешительницей она могла бы стать. Каким образцом милосердия! Пройдя через боль, унижение, насилие и человеческую подлость, она не поддалась бы им, не превратилась бы в замаранную и загаженную ими, а, сделав их топливом для огня своей души, стала бы в этом мире великой Учительницей сострадания и милосердия. Он видел возможность этой судьбы в ее глазах. В ее душе…

– Даграйя… нет… не смей.

Всеслав повернул голову. Юноша, шатаясь, поднимался, опираясь на стену. А его глаза горели ненавистью. Всеслав вздохнул. Что ж, этот мир в этот раз не получит Великой утешительницы. Ибо парень явно не собирался, пока дышал, отдавать сестру на поругание. А она не перенесла бы одновременно и насилия, и его смерти, сломавшись под столь тяжким двойным ударом судьбы. Ну а Глуб совершенно не собирался миндальничать с юношей. Ибо бандитам, по большому счету, было совершенно наплевать, будет ли девушка покорной или нет. Покорная – прикольнее, а будет сопротивляться – так веселее. Насиловать визжащую даже привычнее…

– Оставьте ее, – произнес Всеслав.

Глуб изумленно повернулся.

– Ты гляди, у кого-то прорезался голосок…

Он по-хозяйски облапил грудь девушки и сильно стиснул, от чего она болезненно вскрикнула.

– Эй, Гыгам, Игуб, оставьте этого дохляка и ну-ка покажите нашей «служаночке», где ее место.

Оба громилы, уже забавлявшиеся с едва держащимся на ногах юношей, швырнули его на пол и, глумливо ухмыляясь, двинулись к Всеславу. Всеслав окинул их взглядом и вновь повернул голову к Глубу.

– Помнишь, я говорил, что мой меч всегда со мной?

Главарь продолжал молча насмешливо пялиться на него.

– И что он обнажается лишь тогда, когда наступает время укрепить веру и вернуть на трон справедливость? Так вот это время наступило…

А в следующее мгновение Гыгам дико заорал, опрокидываясь на спину, а Игуб отлетел в глубь камеры и, врезавшись в стену, сполз по ней, как тряпичная кукла. Глуб ошалело блымнул глазами, а затем отшвырнул в сторону девушку и вскочил на ноги.

– А ну, робяты… – кивнул он оставшимся двум бандитам. Но те остались сидеть, испуганно глядя на «шестерку», внезапно оказавшегося столь грозным.

– Ну все, тебе – конец, рыцаренок… – прошипел Глуб, извлекая из-под подошвы сапога короткую заточку. Уж обманывать тюремную стражу он, чай, научился…

– Жаль, – печально качнул головой Всеслав.

Глуб, восприняв это как страх, свирепо захохотал.

– Жаль, – продолжил между тем Всеслав, – мне придется тебя убить. Потому что иначе ты будешь мешать мне учить этих людей. А я не могу этого позволить и… не вижу, как еще воспрепятствовать тебе. И потому вынужден принять этот грех на свою душу…