Вчера Олег, заросший, с яростью в воспаленных глазах, пришел в порт и наткнулся на Заквасского. Ян сидел возле лодки, перебирая рыболовную сеть. С моря дул холодный ветер, пахло разлагающимися водорослями и солью.

― Мне нужно поговорить, — сказал парень.

― Говори, — ответил шаман, не поднимая головы и подвязывая очередное грузило.

― Я вижу, что должен уйти из Таганрога.

― Это твое решение, — голос Яна не выражал никаких эмоций, будто речь сейчас шла о чем-то вполне обыденном, происходящем по пять раз на день. — Куда же ты хочешь отправиться?

― В Лакедемоне… — юноша поколебался немного, а затем продолжил, — в Лакедемоне я не смогу жить. Я уже другой. Не смогу там дышать.

― А вот дышать тебе никто не запрещает. Я тебе вот что скажу, пацанчик: ты просто не умеешь дышать и никогда не умел, — шаман говорил, не глядя на собеседника, продолжая чинить сети. — И потом, тебя никто и не отсылает в Лакедемон. Хотя сейчас, насколько мне известно, твой дядя предпринял ряд шагов по смягчению нравов. Так что теперь ребенку с кошачьми глазами там бы ничего не угрожало.

― Каур сказала, что станет для девочки второй матерью, а для нее я значу больше, чем любой из соплеменников, но намного меньше, чем община в целом с ее устоями и законами. Но я не могу быть ей только братом.

Заквасский не видел лица Олега, но услышал, как участилось его дыхание.

― Меня все обходят, как больного степным поветрием. В чем я виноват?! — вдруг закричал парень. — В чем?! Или вы думаете, я хотел, чтобы умерли Илья, Саша, Ромул?! Они были моими друзьями… Они были лучшими!..

Олег потерял над собой контроль, бросился на колени, закричал и, выхватив клинок, принялся со всей силы втыкать его в песок. Тут Ян поднял голову, посмотрел на неистовствующего юношу и печально улыбнулся. Так прошло несколько минут: парень, глухо рыча, рыхлил берег, а шаман наблюдал за этим зрелищем.

Наконец, Олег в последний раз вогнал шашку в песок, руки его ослабли и безвольно соскользнули с рукояти. Юноша тяжело дышал, открыв рот. Заквасский, бросив сеть, лениво поднялся и, подойдя к парню, присел на корточки.

― Олег, послушай-ка, — шаман хотел положить руку ему на плечо, но не стал этого делать. — Везде полно несправедливости. И сейчас получилось, что ты виноватый без вины. Те, кто потеряли своих детей, пока не могут этого забыть. Сердцу не прикажешь, знаешь ли.

― И что с того? — не поднимая головы, устало прошептал парень. — Что мне с того? Драться с любым, кто обвиняет меня? Но ведь действительно, я виноват… Если бы я не пришел к вам… Скажите, что мне делать?