Увидел он, что все на него смотрят, приподнялся со скамьи, булькнул: «Я в полном порядке» — и обратно свалился.

— Да, столь пагубного действия качки я не ждал, — вздыхает Варгелла. — Ведь на борту «Двойной шутки» достопочтенный гном чувствовал себя вполне здоровым.

— Ну ты сравнил, капитан! — говорю. — Кугер твой какой-никакой, а все ж корабль, с трюмом, мачтой, парусами и так далее. По сравнению со скорлупкой, на которой мы сейчас меж волн ныряем, так просто линкор.

Капитан только руками развел.

— Надеюсь, — говорит он, — ощутив под ногами камень, ваш друг найдет в себе новые силы. Иначе, старший сержант, вам будет затруднительно взобраться на Великого Медведя,

— Какого-какого медведя?

Вместо ответа Варгелла многоуголкой указал вперед, на берег — и я с ба-альшим трудом челюсть на месте удержал.

Потому как Медведь был действительно Великим. Как гора. В смысле — он горой и был. Я еще когда с корабля берег в бинокль разглядывал, подумал — ну и круча!

Помню, жил до войны в соседнем доме Колычев, Михаил Павлович, которого мы — то есть окрестная ребятня — иначе, как «дядя Миша-альпинист», никогда не звали. Чуть лето — дядя Миша с рюкзаком топает на вокзал, а через пару недель объявляется, загорелый до невозможности. Человек он был скромный и рассказывал о том, где бывал и чего делал, редко, но кое-что послушать и запомнить мне довелось.

И этого «кое-что» мне впа-алне хватало, чтобы понять: без подготовки, без снаряжения нужного пытаться вскарабкаться на это — проще уж сразу за борт прыгнуть и не мучиться понапрасну.

— Капитан, — осторожно так спрашиваю, — может, ты все еще чего не договариваешь? Или в этой горе какой-нибудь тайный лаз есть, типа: «Сим-сим, откройся?»

— Если сквозь Великого Медведя и был когда-то прорублен местными гномами потайной ход, — пожимает плечами Варгелла, — то мне об этом никто ничего не говорил.

— Ага. Значит, только вверх по скалам… — Да.

З-замечательно.

Я еще раз на гору глянул. Плыть нам еще было метров двести, но даже и отсюда…

— Колин, — поворачиваюсь к эльфу, — ну-ка, проверь меня эльфийским взглядом: этот склон над морем нависает или как?

— Твои глаза служат верно, — отзывается Колин. — Верхний край утеса действительно выступает вперед.

Утес. Есть на Волге утес, диким мохом оброс…

Такую вот штуку дядя Миша именовал: склон с отрицательным уклоном. Или наклоном… как-то так. И добавлял, что вскарабкаться по нему, конечно, можно, но если ты не муха, то лучше не пытаться.

До сегодняшнего дня мухой я себя не числил.