Пока он елозил коленями по полу, пытаясь спасти остатки своего достоинства, хотя и убежденный в том, что все равно умрет, с его губ сорвались координаты склада и цель их миссии.

– Вот тебе и засекреченная информация, – ухмыльнулась она. – А ты думал, вас учили выносить пытки?

Беами убрала свой механизм, а лейтенант только молча растирал руку и шумно сопел. Мужчина плотно стиснул губы, но поздно. Она уже знала все, что ей было нужно, и шла будить Беллис.

С мешками реликвий за плечами, женщины устремились через разрушенный войной город назад, туда, откуда пришли совсем недавно. Теперь, при свете дня, развалины были видны во всем своем удручающем безобразии. Сердце Беами упало, когда она поняла, как сильно ее город пострадал от войны – войны с врагом, о котором ей ничего не было известно, который не имел никакой связи с ее предыдущим существованием. Среди всего этого ее жизнь теряла смысл.

Оставшиеся в имперской зоне жители, похоже, никуда не хотели уходить. Из зияющих дверных проемов – двери были сорваны с петель – доносился плач детей, напуганные женщины в открытую всхлипывали на улицах. На одной площади, за столом, прислоненным к беленой стене, упрямо играли в кости двое старых бродяг. В конце концов, они жили здесь всю жизнь и, как многие другие люди, не знали иного дома; вполне понятно, что они не стремились никуда уходить.

В зонах сражений трупы устилали снег, их доспехи были погнуты, руки и ноги отрублены, лужи крови и куски гниющего мяса окружали их со всех сторон, улицы воняли смертью. На месте некогда блестевших оконных стекол теперь зияли обугленные дыры, словно ворота в ад.

Там, где убивали людей, сугробы покраснели от крови. Чистильщики снега давно уже не выходили на улицы города, и казалось, милосерднее всего было бы предоставить стихиям похоронить Виллирен, целиком скрыть его под снежным покровом.

Ей посоветовали искать склад. Глядя на карту и сверяя с отмеченными на ней улицами и перекрестками углубления в развалинах, еще различимые на местности, Беами и Беллис проходили один солдатский пост за другим, с помощью реликвий заставляя свет огибать их так, чтобы остаться незамеченными, возводя невидимые лестницы над руинами зданий. Они пустили в ход все известные им приемы. И каждый свой шаг Беами делала, угнетаемая страшной мыслью о том, что, может быть, Люпуса завалило.

В одном месте ей пришлось защищать их обеих от двух окунов, которые карабкались к ним через обломки так неуклюже, что она даже удивилась, как это они, при такой грации, ухитрились вызвать столько разрушений. Хлыстами из света, которые с шипением и треском били окунов по панцирям, Беами гоняла мерзких тварей по улице до тех пор, пока те не скрылись вдали.