– Хрен тебе, Снеговик, – ответили из-за холма. – Придумай что-нибудь поумнее.

– Подходи, вольняшки! – поддакнул другой. – Щ-щас я вам гербовых печатей наставлю!

Голос сорвался – человеку было страшно, и от страха он был готов убивать всех, кто только покажется, это прозвучало очень отчетливо.

Капитан оглянулся:

– Профессор, как быть?

Баргозов буркнул:

– Если Всплеск застанет на открытом месте – верная смерть. Как тут быть? Нам укрытие нужно.

– Укрытие нужно, – эхом отозвался Кирилл. – Всплеск идет, я же чую!

– Я попробую обойти справа, – решил Алехин. – Вам нужно их отвлечь.

Олег, пригнувшись, подобрался к склону, быстро выглянул и тут же присел. Он успел разглядеть приземистый дом с провалившейся кровлей. Почерневшие от времени стропила сиротливо торчали в странно потемневшем небе, которое вдруг в середине дня стало приобретать красный оттенок. Олег уже чувствовал смутное беспокойство, которое, как он знал, предшествует Всплеску. Катаклизм приближался, времени было в обрез.

– Чего скачете? – окликнули из здания. – Погодите немного, скоро вам мозги-то припечет! А мы отсюда, из подвала, послушаем, как орать будете!

Алехин скинул рюкзак, снял чехол с подствольника и хмуро оглядел спутников.

– Я пошел.

* * *

Зеленский лежал в отдельной палате районного госпиталя. Он был обвешан капельницами и датчиками. Вокруг толпились доктора и медсестры, все всматривались в показания приборов, перешептывались и качали головами. В углу топталась Танечка Синюхова. Она помалкивала и утирала слезы скомканным платочком, черным от туши. Жалко доброго начальника…

– Непосредственной опасности нет, – бубнил молоденький доктор, – если только не начнется Всплеск. Тогда, как обычно, аппаратуру вышибет, и я не могу ручаться…

– Мне плевать на твои ручательства, Петрищев! – злобно зашипел главврач. – Ты соображаешь, что со мной сделают, если в моем учреждении склеит ласты масовский чиновник? Ты понимаешь, что меня в порошок сотрут? Но прежде я с тобой разберусь, ты понял? Почему не перевезли в область, почему не отправили…

– Да куда его отправлять? – ныл молодой. – Он же нетранспортабелен!

– Мне плевать! Пусть бы помирал где угодно, но не у меня! Не в моем учреждении!

– Непосредственной опасности нет… состояние стабильное…