— Поговорить — за ужином.

— Вы пришли сюда через шторм, чтобы побеседовать за ужином?

— Надо серьезно поговорить.

Я понял, что когда они в группе, с ними общаться особенно тяжело — они практически неотличимы друг от друга, и мне трудно понять, кто из них ко мне обращается. Все подключены к дублированным линиям, но у них… Я никак разобраться не могу… Они как будто мыслят синхронно — каждое обращение я принимаю от разных существ… У них нет лидера, нет парламентера — они все вместе. Меня это сбивает с толку — это как тяжелая ментальная волна…

— У вас разумное существо в сумке.

— Это Кот — при стихийных бедствиях он нуждается в бережной транспортировке.

— Садись, человек.

Они подвинулись, освобождая мне место у костра.

— Сразу скажу — я против вас ничего не имею. Я очень сожалею о том, что сделал.

— За тебя поручились.

Ладно… Про каменного Стража поговорим потом…

— Я о вас ничего не знал… и действительно сожалею.

— Ты ведь пришел не для того, чтобы выразить соболезнования.

— И то правда.

Перед тем, как перейти к делу, я отдал бледным продукты. Они принялись за еду без промедлений. Думаю, так они будут сговорчивее. Попытался извлечь из сумки Кота. Межвидовые отношения — штука непростая, и зарекомендовал я себя… что говорить, отвратительно. В первые же дни пребывания в Шаттенберге съел пару крыс, пристрелил шестерых из первого поколения, и Кота еще чуть не замочил… Зато он, наконец, помылся…

— Кот, будешь ужинать с нами.

Из сумки показалась только голова с прижатыми к затылку ушами, да нервно подергивающийся кончик хвоста…

— Кот, вылезай. Хочешь, я тебе мясо поджарю?

— Айнер, мне стыдно.

— Бывает.