— Тебе что, «защитник» мозги промывает?

— Отец говорил, что все может быть лучше, и тогда всем будет легче жить.

— Знаешь, Кот, нам, отказавшись от «антропоцентризма», жить будет намного сложнее и, мало того, практически невозможно. И вообще, не известно, сможет ли существовать без коррекций все остальное.

— Думаю, что сможет, если вы не будете ничего трогать, не будете вмешиваться…

— Кот, тебе D40 мозги промыл…

— Отец говорил, что у нас есть древняя легенда, в которой говорится, что когда-то у всего был какой-то срок, поэтому жить могли все.

— В чем-то он может и прав… Но вы и сейчас живете.

— Айнер, ты думаешь, я очень глупый, да? Мне просто очень страшно. Нам всем страшно, даже крысам, хоть они и вида не показывают. Мы еще живем — пока еще живем… Как ты говорил?.. Вы следуете интерпретированным вами законам природы?.. Нам тоже приходится жить по вашим законам — приходится, пока мы еще вообще живем… Так вот, ваша интерпретация этих законов очень жестока и разрушительна.

— У природы жестокие законы.

— Не настолько, как ваши. «Защитник» мне кое-что объяснил… Знаешь, я понял, что вы берете право на то, на что не имеете.

— Раз мы можем взять право, значит и имеем его.

— Это не так. Имеет право тот, кто готов ответить. Люди его только на время берут. Право — это осмысленная ответственность.

Да… Неразумное существо просто не сможет взять право на то, что за пределами изначально данных ему сил… А разумное — если уж возьмет его, то осмысленно, когда мы и думать особо не будем, а кинемся в омут на удачу.

— Кот, вообще, это спорный вопрос. Законы, как и мораль, штука гибкая, неоднозначная и многоуровневая — кому как удобнее, тот такие законы и создает.

— Есть закон, единый для всех. Если его нарушить, то ничего не останется.

— Это законы физики, что ли? Их не особо и нарушишь.

— Не знаю, но есть единый закон.

— Нарушив его, возможно вывести из равновесия систему… Да, Кот, мы незаконопослушные граждане. Знаешь, преступник может сорвать большой куш, но должен знать, что и наказание может получить в любой момент. Только все преступники наредкость самонадеянны. И иногда им удается обойти закон…

— Айнер, это и пугает — вы все понимаете, но все ж таки делаете, и для вас не имеет значения, что будет со всеми, кроме вас, особенно, если вас не будет. Мы боимся будущего. Мы боимся, что не останется ничего, мы боимся, что все начнется сначала, только станет еще хуже. Ты можешь пообещать, что все будет по-другому?

— Пообещать могу, конечно… Я могу отвечать только за себя, Кот. Но уверен, если у меня получится найти выход — все изменится. Так больше быть не может…