— Агнешка, не тебе на нас обиду держать… если уж так — ты нас обоих обошла.

— Да, я! Я всех обошла и во всем виновата! Ведь мне все равно, что вы в ваших траншеях все между собой делите без обид и без борьбы — все, даже меня!

— Да ты что делаешь?! Ты что на нас обиду держишь?! На обоих?!

— Какой же ты умный, Вольф! Еще умнее Войцеха!

— Ты что? Думаешь, мы должны из-за тебя друг друга до смерти бить? Нет, не было и не будет такого — встал у нас один вопрос, мы его решили, как бойцы, как братья.

— А я не в счет!

— Как же? Ты вспомни, что ты нам с ним драться не дала. Да что ты хочешь, в конце концов?!

— Никак не додумаешься, что мне нужно?! А мне нужна только — любовь!

Я, ухмыльнувшись Войцеху, охватил ее тонкую талию.

— Да хоть сейчас. Так бы сразу и сказала.

Она схватила и отвела мою руку со злом, разгорающимся в ее глазах все ярче.

— Ты даже не знаешь, что такое — любовь! Ты думаешь, что все начинается и кончается в постели!

— Ты что, хочешь меня на колени поставить и заставить просить прощения, каясь в том, в чем я не виноват?! Хочешь слова — такие же красивые, как неправдивые?! Не дождешься! Не жди от меня ползания на коленях перед глупыми девичьими мечтами!

— А я и не жду! От вас всех ждать нечего! Мне все о вас наперед известно!

Она сбросила рубашку и заломила руки за спину, стараясь одолеть следующую застежку. Я охватил ее плечи и руки, не позволяя ей и шелохнуться. Только девушка вырывается все отчаяннее.

— Достаточно. Не рвись, дура!

Она застыла, выпрямившись и высокомерно смотря мне в глаза.

— Это вы! Это вы со мной сделали! Что вы со мной сделали?!

— Успокойся.

— Я не могу так жить! Я живу со зверьми! И даже не знаю — живу я в волчьем логове или в медвежьей берлоге! Я не могу так жить! Не могу жить с оружием и с ложью!