— Ян, а на тебя ведь у них досье тоже должно быть.

— У них и на Яна, и на Вольфа, и на Вебера данные. Только мало их, как елок в тундре, и мелкие они, как лужи на гладких дорогах. Не серьезные это документы. И на другого человека, под личиной и легендой которого я находился у них в стране, у них досье скромное. Этот человек — мое истинное лицо… точнее, — лицо, выданное мне для дела руководством управления. С его лицом, с его именем, с территорий его страны я приезжал и в их, и в свою страну.

— Ты что, и к своим, как иностранец заявлялся?

— Верно.

— Запутано как.

— В этом все и дело. Так я и действовал — терялся с одним именем в одном месте и являлся с другим именем в другом месте. Так делал и делаю.

— А не путаешься?

— Нет, привык.

— А ты когда-нибудь назовешь мне настоящее имя?

— Нет.

— По крайней мере, честно.

— На такую честность можешь рассчитывать. Давай вставай. Пора на дело выходить. Наведаемся в больницу — кровь зараженную изымем. Три часа ночи — время наибольшей вялости охраны. Пошли.

Войцех задумался, хмурясь и сопя.

— Ян, тяжело мне думать, что я должен всех этих людей убить. Не смогу я.

Я окинул тяжелеющим взглядом склянки со спиртом и обрезки корней.

— Так нужно — для дела.

— Ты, прямо, как пан Мсцишевский, рассуждаешь.

— Нет, не так. Я не такой.

— Только ты мыслишь и поступаешь, прямо, как он.

— Просто он… Он тоже «волк», Войцех.