— Кстати, мы остались без биоиндикатора, — как бы между прочим заметил Нестор Тарасов. Гумилев не мог не отметить, что молодой ученый прав. Нестор по-прежнему выглядел крайне спокойным, словно не раз уже бывал в переделках, хотя по данным предоставленного Саничем досье он даже не отбывал срочную службу по состоянию здоровья. Потом, если верить медицинским тестам и нормативам по физподготовке, здоровье наладилось.

— Занять круговую оборону, — скомандовал Решетников, и Гумилев был ему за это благодарен, потому что сам не додумался. Благодарность Гумилева выросла через пару минут, когда через кустарник с той стороны, откуда они только что пришли, бросились три человека. Это были типичные безумцы, больные люди, которые жаждали только одного — убивать. Гумилев за считанные доли секунды успел рассмотреть и выпученные в злобе глаза, налитые кровью, и грязные неухоженные волосы, и оружие в руках с обломанными желтыми ногтями.

Решетников снял первого, с садовыми вилами, направленными прямо в грудь опешившему Артемьеву. Остальных двух хладнокровно застрелил Тарасов — прямо в лоб, словно стрелял по ростовым мишеням в тире.

— Я думаю, что так надежнее, — сказал он, поймав через стекло шлема взгляд Гумилева. — Я видел в фильмах про зомби. Нужно разрушить мозг.

Наверное, Нестор Тарасов был прав, потому что у двух убитых им сумасшедших в руках было куда более серьезное оружие, чем вилы: израильский «узи» и помповое ружье «моссберг». Только сейчас до Гумилева дошло — ведь он видел, что в руках у «зомби»! Видел даже ногти, но не среагировал…

Сквозь кусты уже ломился Санич со своим отрядом.

— Живы… — облегченно выдохнул он. — А мы там двоих взяли…

— Кого взяли? — спросил Гумилев голосом, не обещавшим ничего хорошего.

— Двоих… пациентов. Обездвижили, все, как полагается…

— А мы вот не обездвижили, как видишь. Палили боевыми.

Гумилев не мог сказать, что сожалел об убитых. Но вели они себя глупо, и ошибка Санича, который не оставил здесь человека с биоиндикатором, могла стоить очень дорого. Себя Гумилев тоже винил — сэкономил, пытался сохранить ценные приборы. На будущее нужно оставить два резервных, а с собой брать четыре, причем выдать их не только безопасникам, но и ученым.

— Кто стрелял? — с интересом осведомился Грищенко, разглядывая валяющиеся трупы.

— Я, — выступил вперед Тарасов.

— Метко и грамотно, — похвалил майор.

Остальная пара безопасников страховала собравшихся — мало ли кто прибежит на выстрелы.

— Олег, грузи улов, — распорядился Гумилев. Из-за кустов потащили запеленутых в сетки и обездвиженных капсулами с миорелаксатором больных. К черту больных, подумал Гумилев, теперь они — объект «Б», как об этом договорились еще в Москве. Слово «больной» тут неуместно.