Как и прежде, разглядеть деревню удалось, лишь подойдя к ней почти вплотную. Как и прежде, их встретили еще на дальних подступах – юноша и девушка, похожая на юношу, с тяжелыми копьями в руках и восхищением на лицах. Они узнали Рольвана, они сразу поняли, кто такой Гвейр, они удивлялись, потому что не ждали их так скоро. Они представляли, как обрадуется Мудрая – идите, идите к ней скорее!

У Рольвана дрожали колени, когда он входил в деревню. За оградой земляного вала с мечтательным видом бродили козы. Идол, охранявший ворота, ухмылялся знакомо и насмешливо, с бесстыдным удовольствием демонстрируя окружающим свою наготу и поднося к губам огромный бездонный рог. Мастер, делавший изваяние, наверняка встречался с Лафадом лицом к лицу. Улыбка бога приободрила Рольвана, но, подходя к знакомой хижине на дальнем краю деревни, он не чувствовал под собою ног, а горло пересохло настолько, что было невозможно сглотнуть.

На вытоптанном участке перед входом в хижину тренировались фехтовальщики.

Двое наносили удары и отпрыгивали, уклоняясь от ударов, еще четверо рядом дожидались своей очереди, заодно исполняя роль судей. Вот один из противников замешкался, отражая обманный удар в голову, и поплатился, когда деревянный меч опустился на его левое плечо. Зрители разразились смехом. «Раненый» хотел было продолжить бой, но дружные окрики заставили его передать меч следующему и отступить в сторону. Тот продержался еще меньше: он встретил первый удар щитом, выглядевшим, как наскоро переделанное днище от бочки; щит выдержал, но поднять его выше и защитить голову юноша не успел. Отступил, выронив меч и досадливо потирая лоб.

Победитель опустил оружие на землю и принялся собирать в пучок растрепавшееся рыжие волосы. Его – точнее, ее одежда, простая льняная рубашка и штаны, промокла от пота и туго облепила тело.

«Обернись, – беспомощно думал Рольван, стоя в нескольких шагах позади и не находя в себе сил подойти ближе, – я привел его, я все сделал, как ты хотела!» Сердце сползало куда-то в пятки.

Гвейр тоже остановился, но отнюдь не из смущения: он сложил руки на груди и одобрительно наблюдал за схваткой, и было ясно, что именно за этим занятием он и ожидал застать свою сестру. Улыбка его была полна гордости.

Наконец их заметили – один из зрителей повернул голову и восторженно разинул рот.

– Мудрая! – закричал он.

Рольван успел еще подумать, что о цели его путешествия тут осведомлены, похоже, все. Потом Игре обернулась, побледнела и с криком кинулась к брату.

– Живой, – повторяла она, то прижимаясь к его груди, то отступая и принимаясь разглядывать его лицо, как будто не верила собственным глазам, – живой, живой!