Боязливо, на полусогнутых, слуги подбежали с частями доспеха.

Нерегиль наклонился и продел руки и голову в кожаный, звенящий бляхами оплечий кафтан.

– Двое купцов, жирных таких, сейид… Много денег предлагают, откупиться хотят… Семьсот тысяч дирхам – ха!

Элбег скалил ровные белые зубы под длинными усами.

Тарег склонил голову, вдеваясь в широкий латный нагрудник.

Джунгар почесал за ухом и добавил:

– Клянутся, что ихний самозваный халифный имам из города уже выехал, и выдать его они не могут, хотя бы и хотели сильно. Но господин Меаморя в один голос с Абу аль-Хайром говорят, что Аривара со своим отрядом на имама охотились прицельно, ибо разжились туфлями того человека и издалека его чуяли. Котяры… прощенья прошу, сумеречники, кого-то, конечно, на требуху порвали на северном тракте, но то был точно не предводитель мятежников. Туфлю они долго вертели и на нее колдовали, и божатся, что предводитель зайядитов все еще в Куфе. Хотя… – Элбег почесал за другим ухом, – а может, сейид, это не та туфля? Но Абу аль-Хайр клянется девяноста девятью именами Всевышнего, что его агенты оплошать не могли, ибо все они тайные сунниты и местную ересь ненавидят люто…

Нерегиль развел руки в стороны: слуги зашнуровывали наручи.

Встрепенувшись, Элбег поднял грязный палец:

– О чего еще вспомнил! До костров доплелся один из защитников дворца. Говорит, приняли за мертвого, потом пересидел в арыке. Глаз камнем выбило, лекарь его перевязывает. Лепешку, что мы ему дали, как волк, кусал. Рассказывал, что недели за две до погромов зайядиты зашевелились, к патрульным на улицах стали подходить, деньги совать, еду всякую, вино.

Зазвякали чеканные пластины пояса: пыхтя и потея от страха, слуга застегивал пряжку в виде оскаленной морды тигра. Тарег посмотрел в лицо Элбегу, тот резво продолжил:

– В глаза, рассказывал, эдак умильно заглядывали и приговаривали: вы ж, когда мы суннитов резать пойдем, ничего делать не будете, правда?

Нерегиль не отводил взгляда. Повернув ладони вверх, ждал, когда наденут перчатки.

– Сам он наверху стоял, но говорит, что из гвардейцев никто не выбрался. Все, сказал, при штурме полегли. Все до единого.

Тарег согнул пару раз пальцы, чтобы перчатка села по руке.

– Мальчишку мы нашли там, где ты и сказал, сейид. Подползший на коленях слуга подал меч с перевязью.

Битые черные ножны диковато смотрелись рядом с широким нагрудным ремнем роскошного тиснения. Звякнув бляхами, перевязь легла через плечо, невольник благоговейно поправил ремень на спине.

Нечаянно потревожив рукавом Митаму – тигр очнулся от дремы, поворчал и тут же уснул обратно – слуга снял со стойки шлем с белым султаном и длинным наносником.