Шел девятый день блокады, когда Площадь Свободы опять заполнили люди. В центре находилось множество солдат. Впервые за долгое время здесь готовились к публичному наказанию.

– Вывести заключенного!

Из полицейской автокареты выпрыгнули два констебля. Следом за ними, в наручниках, вышел человек. Вид у него был подавленный. Длинные волосы, изрядно подернутые сединой, неопрятная черная борода и угрюмый взгляд.

– Давай, шевелись, – конвоир толкнул его вперед.

Рядом с высоким помостом был установлен железный столб в полтора человеческих роста. Заключенный встал лицом к толпе.

– Жители Солоны! – над площадью разнесся голос королевского обвинителя. – Этот человек совершил тяжелое преступление.

– Кто он? – крикнула женщина из народа.

– Смутьян и предатель. В эти трудные дни он распускал среди горожан мерзкие слухи. Говорил, что тамосцы, якобы, не желают нам зла. Что только упрямство короля не дает нам жить в мире. Ложь!

В толпе начали раздаваться возгласы:

– И где доказательства?

– Правильно! Так ему!

– Пусть сам ответит.

Обвинитель поднял над головой стопку бумаг.

– Здесь показания свидетелей. Все говорят, что этот человек устраивал тайные собрания на четырех заводах. Предлагал вступить в ряды своей подпольной организации.

Толпа загудела.

– Признаешься ли ты в этом?

– Признаюсь, – человек ответил, не поднимая головы.

– За подстрекательство и попытку мятежа, мною был назначен приговор. Двести лет тюремного заключения. Но прежде…

Солдаты дернули осужденного, заставляя поднять руки и повернуться. Потом перекинули короткую цепь через крюк, торчавший на вершине столба.

– Сорок ударов палкой!