Антара улыбнулся:

– У нас еще говорят: сегодня счастья нет, завтра найдется.

– Ха, – отозвался Рами.

Гулко тренькнула тетива, свистнуло.

* * *

…Мараджил улыбнулась почти против воли: оказалось, она следила за движениями самийа, затаив дыхание.

Сбитый в горло тар тяжело, спуская дожди щебенки, падал вниз. Во рту у него так и торчал лист алоэ.

– Это Аджа, о яснейшая… – мягко пробормотал Фазлуи.

– Что? – Мараджил вскинулась, отвлекаясь от ветреного склона в зеркале воды.

– Горы-близнецы, Аджа и Сальма. Это в северном Неджде, – покивал старый маг, с удовлетворением разглаживая бородку. – Угодья племени бану суаль. Не так ли, о мой господин?

Иса ибн Махан задумчиво перебирал колечки поредевшей в последнее время бороды:

– Да. Алоэ, что приносят для курений в праздник Жертвоприношения, – с этого склона, о моя госпожа.

Мараджил с удивлением встрепенулась. Как же, как же, цена за ратль этого алоэ доходила в Нишапуре до тысячи ашрафи. Тягучий коричневый сок запекался небольшими брусками, евнухи резали его острейшим ножом и тщательно счищали липкие остатки в курильницу – каждый кират драгоценного благовония так и звенел уплаченным золотом.

– До его кустов человеку не добраться, – мягко пояснил ибн Махан. – Поэтому бедуины бьют горных козлов, объедающих растение, и те падают с листьями во рту.

В воде таяли силуэты двух лучников в оборванных балахонах.

– Ну что ж, теперь мы знаем, где искать нерегиля, – усмехнулась Мараджил.

И вздохнула с облегчением.

– Прости дурного раба за совет, госпожа, – покачал большой чалмой ибн Махан.

– Да? – Она подняла бровь.