– Как у вас говорят? Думал прямо, оказалось криво?

Антара хмыкнул.

Стрелок хмыкнул в ответ:

– Вот и со мной так: я думал, мне удача выйдет, а вышла только пыль в морду и пустые руки. Горы эти и равнина вокруг – старое, сильное место.

Антара кивнул: еще бы. Святые горы-близняшки, кто ж про них не знает.

– А мне в руки здешняя сила не идет. Не держится в ладонях. Пусто мне тут.

Почему-то он сразу понял – самийа говорит о своем волшебстве. Рами и впрямь не сумел показать ни одного колдовского фокуса, на которые, говорят, так горазды сумеречники. Ни глаза отвести, ни козу пугнуть, как говорится. Если б не ловкость кошки да странноватая большеглазая морда, Рами казался бы совершенным человеком. Впрочем, может, врут все про сумеречников и их волшебство? Может, они как мы? Вот люди, с джиннами встречавшиеся, так и говорили: живут, мол, джинны совсем как люди, женятся, детей растят, Всевышнему поклоняются… Может, аль-самийа тоже не слишком с человеком разнятся?

– Ага, – мягко проговорил Рами.

И потянулся к чехлу с луком.

Попытавшись проследить его взгляд, Антара долго щурился. Наконец, среди желто-серых откосов, он приметил рыжеватый промельк.

Пятно дернулось. И скакнуло.

– Козел! – счастливо ахнул он.

– Да-а… – почти ласково протянул самийа.

Он уже отгибал назад рог лука, накидывая кольцо тетивы на заушину.

Теперь Антара ясно видел: по отвесному гребню мелко прыгал здоровенный тар. Мохнатые ножищи споро копытили осыпающийся камень, козел закидывал назад круглые рога, то и дело мотая горбоносой мордой с приметной коричневой полосой.

– Куст видишь? – с замиранием сердца прошептал Антара, разгибая свой лук.

– Угу. Лезет прямо к нему.

Снизу куст алоэ казался крохотной травяной лохматкой.

– Ну давай, давай, родной… – тихо пробормотал бедуин, жадно следя глазами за головокружительным восхождением тара.

Рами фыркнул и поднял лук.