– Ты сначала с моей псоглавой сестрицей сочтись. Манат – не такая, как я, она не любит ни людей, ни сумеречников. Вот выполнишь ее поручения, жив останешься – тогда и поговорим.

– Вот только не надо меня смертью пугать, – процедил Тарег.

– Я не пугаю, – удивилась женщина в черном. – Я лишь говорю, что твое будущее не определено.

– Еще бы ему определиться, – пробурчал нерегиль. – Здешняя жизнь – как болото. Точнее, зыбучий песок. Что ни делай – все канет и растворится, останется лишь грязища. Где уж тут взяться будущему, да еще и определенному. Разве что четыреста девяносто первый год маячит – и то хорошо…

В ответ на его мстительное шипение Узза лишь повела плечами:

– Ничто не ново под этим небом. Конец света пророчили незадолго до прихода Али. И перед тем, как из степей вышли джунгары.

Тарег разозлился окончательно:

– А я уверен, что на этот раз все пророчества сбудутся! Конец света – лучшее, что может случиться с этой болотной прорвой!..

Узза ответила своим всегдашним легким смешком:

– Не сердись на них. Они как дети.

– Это не дети, это уроды какие-то… – пробурчал он в ответ.

– А мне их жаль. Люди называют сестру хозяйкой судьбы, – задумчиво проговорила женщина в черном покрывале. – Хотя, по правде говоря…

Тарег кивнул – у судьбы нет хозяйки, это правда. У нее есть Владыка. Хозяин чертогов мертвых.

– Сестра – справедливость. А я – милосердие.

Он не сдержался:

– А в Нахле? Это тоже было милосердие?

Узза пожала плечами:

– Я же говорю, они как дети. Ничего не понимают, везде лезут, говорят глупости. Ничему не учатся. Разве не бывает, чтобы упрямый ребенок сбежал от матери и попал в беду?

Тарег долго молчал. Потом согласно кивнул. И с неожиданной горечью проговорил:

– Хреновый из меня спасатель для таких детишек. Ни Силы, ни войска.