Они были в лесу уже шесть минут. Медленно текла седьмая.

Одинцов знал, что у него есть еще минута с четвертью. Игорь был самым выносливым из выпуска и мог продержаться в лесу полных четырнадцать минут. Шесть на обратный путь. Если задержаться даже на секунду – нервная система даст сбой, нора закроется и на той стороне останется только сотрясаемый судорогами «ходунок», которого, скорее всего, усыпят. Кому нужен некромант, не сумевший вернуться?! Тогда у пса, запертого в лесу, ненадолго появится товарищ – душа некроманта Одинцова.

А дальше – два пути. Первый – принять смерть как данность, повернуться и брести в белый край. Когда кончатся силы, лечь на снег и позволить ему поглотить себя, превратив в едва заметный холмик, а через сотню лет – в горсть мелкого розового льда. Или караулить в лесу, поджидая, когда явится кто-нибудь из «гостей». Когда пес оттеснит «гостя» в сторону, человек может успеть ринуться в чужую нору, возрождаясь в другом теле.

Всегда остается такой шанс для хорошего некроманта, но, во-первых, хороший так не поступит. Низко, гадко. Никакое отчаянное желание жить не может стать оправданием убийства. А вырваться из леса в чужое тело – убийство. Преступление – отобрать у человека его второй шанс, не оставить другого пути кроме обреченного движения по снежной пустоши к Ледяному дворцу. А до дворца, говорят, мало кто доходит…

Зато туда гонят. Туда, в снег, под самые ледяные арки, загоняют способных на убийство ради нового воплощения.

Когда Марина впала в кому, а Келина осудили за непредумышленное убийство, по его следу пустили целую стаю: всех полицейских некромантов центрального региона и полтора десятка нанятых частников. Загонять взяли всех, кто мог продержаться в лесу больше десяти минут. В отряд устранителей отбирали лучших. Нельзя было дать преступнику даже призрачный шанс выбраться из снегов. Сперва никто не подумал об Одинцове: своими талантами Игорь никогда не хвастал, на работе вел себя скромно, делал то, что положено, и героя из себя не строил. За него попросил Лысов. Сам Лешка в лесу становился лайкой. Собака выносливая, ловкая, быстрая. Гнал и искал Лысов великолепно. Свидетеля разговорить мог одним видом. Одинцову такое и не снилось. Сядет Лешка у ног объекта, голову наклонит, ласковый, придурковатый. И отчаявшаяся вернуться душа тотчас присядет на корточки, потреплет его по густой теплой шерсти. Лешка тотчас ткнется под руку, завиляет хвостом.

– Эх, собаченька, если бы знать, за что он так со мной поступил. Ведь Ромка мой самый близкий друг. Может, и не хотел он убивать, а видишь, как получилось.