Тёплая, нежная, вкусная кровь вскипает вокруг торчащего из кратера шеи белого позвонка. Короткий удар в грудь обезглавленного врага — и тело в эсэсовской форме кулем валится на снег.

Тёмное пятно мелькает слева. Звериные инстинкты быстрее мысли. Я не успел осознать, что заметили мои светло-жёлтые с зелёными искрами глаза, а тело уже взведённой пружиной распрямилось в прыжке.

Короткий миг полёта, я приземляюсь на все четыре лапы, ещё прыжок, и тёмное пятно превращается в женское тело — не знал, что у оборотней такое слабое зрение — мышцы снова сжимаются, превращая меня в смертоносную машину.

— Ахррр!

Клыки впиваются в горло. Визг переходит в хрипящее бульканье, сладкий, упоительный вкус крови на губах…

Я вынырнул из затянутого багровой пеленой омута, увидел на окровавленном снегу растерзанный труп Сванхильды с грудой выпавших из распоротого живота кишок и отшатнулся.

Кто её так? Где Дитер?

Я нашёл его обезглавленное тело метрах в пятидесяти отсюда. Повсюду отпечатки следов. Очень похожи на волчьи, но гораздо крупнее.

Что здесь произошло? Я почувствовал прилив дурноты, горло сдавило железной рукой удушья, воздуха стало не хватать. Я хотел расстегнуть пуговицу тугого ворота, но вместо формы пальцы нащупали густой мех.

Я поднял руку, увидел покрытую жёсткой шерстью когтистую лапу. Глянул вниз — одежды нет, всё тело покрыто длинными серо-коричневыми волосами.

Я — зверь! Это сделал я! Это я их убил!

— Яааауууууу!

Вой длился долго, с переливами. Когда я опустил голову, он всё ещё плыл между соснами, пока не запутался на далёкой поляне в голых ветках какого-то кустарника.

Краткий проблеск человеческого сознания едва не растаял под натиском звериной сущности. Я ухватился за ускользающий луч, как утопающий за соломинку, и невероятным усилием воли подавил в себе показавшего оскал волка.

Несмотря на титанические усилия, зверь всё-таки постепенно брал верх. Мысли путались, глаза то и дело закрывала красная пелена, и я рычал от дикой злобы и жуткого голода. Я хотел есть и мог хоть сейчас досыта набить брюхо, но запретил себе даже смотреть в ту сторону. Я знал: стоит мне уступить, впиться зубами в остывающую плоть, и назад пути не будет.

Из раскрытой пасти вырывались облака морозного пара. Вязкая слюна, стекая по клыкам, капала на снег рядом с когтистыми лапами. Несколько капель попали на густую шерсть и на холоде быстро застыли желтоватыми кляксами.

«Окна» всё ещё были там, где их «открыли» Сванхильда и Дитер. Я смотрел на эти «пробоины», улавливал покрытыми шерстью остроконечными ушами долетавшие оттуда звуки, шевелил мокрым носом, чуя запах пороховой гари, но никак не мог вспомнить, зачем они и для чего.