Картина поражала абсурдом. Потрясала. Выносила мозг, как раньше выразились бы. Настолько, что Романов услышал, как кто-то напевает:

Но шутки шутками, а корабль был обитаем. Более того — его обитатели уже начали осваиваться на берегу. И освоение начали, не говоря худого слова, с ограбления попавшейся на пути деревни.

— Зря стоим так, — заметил Провоторов. — Долбанут из какой-нибудь скорострелки…

— По-моему, делегация, — прервал его Романов.

Действительно, из-за носа корабля вышли и неспешно двинулись через грязный замусоренный берег две человеческие фигурки.

— Никому не стрелять, — предупредил Романов. — Если что — успеем, а мне очень хочется знать, что это и кто это. А ну-ка… — Он обвел взглядом настороженно и с любопытством разглядывающих корабль дружинников…

Старик не ошибся. Когда между Романовым и Провоторовым и двумя вышедшими из-за корабля людьми оставалось метров пятьдесят, Романов уже точно мог это сказать.

Это были ребята лет по пятнадцать-семнадцать, в добротной форме и снаряжении без знаков различия. Один — явно с ручным пулеметом — остался у гряды торчащих из сохнущей грязи валунов, присев за ними.

Двое приближались, держа руки на оружии: на изящных автоматических винтовках со сложенными прикладами (Романов узнал бельгийские карабины). У левого — повыше ростом — волосы топорщились коротким, почти бесцветным ежиком, у правого — поплечистей — свисали за спину с макушки длиннющим рыжеватым хвостом. У обоих кроме карабинов были пистолеты, гранаты, ножи. Снаряжение по полной. И они не очень-то походили на мальчишек, играющих в войну. Вблизи Романов различил, что на форме все-таки есть знаки — на рукавах оказались тщательно выполненные, но явно самодельные нашивки в виде того же орла с надписью под ним — «JENER TAG»[17].

— Des reinen Himmels und des guten Wetters[18], — неожиданно сказал коротко стриженный, останавливаясь в пяти шагах от Романова с Провоторовым и кладя руки на карабин — поперек груди.

Романов почувствовал себя глупо. Он очень плохо знал немецкий, а что знал — позабылось; сказанное парнем с этими «химмельс» и «веттерс» сильно походило на ругательство, всякие там «химмельдоннерветтер». Хотя раньше он видел немцев: и взрослых, и детей. Он был в Германии по программе обмена опытом. И даже немецкие солдаты и офицеры не произвели на него никакого впечатления — было только удивление: недавние предки этих вялых и не очень умных людей чуть не взяли Москву?! Детей Романов не видел совсем уж вблизи, но на расстоянии они напоминали какое-то глуповатое стадо — казалось, что никто не занимается их воспитанием и не следит за их внешним видом.