Грюненсдорфцы же трудились от зари до зари. Тяжелее всех приходилось тем, кто был занят на ловле рыбы. Особенно доставалось в зимние месяцы. Все без исключения рыбаки – и мужчины, и женщины – страдали простудными заболеваниями, у многих развился ревматизм, девять человек умерли.

Однажды коммандос обложили появившуюся в лесу стаю собак. Часть взрослых животных перестреляли, остальные разбежались, несколько щенков удалось поймать. Их вырастили, воспитали и стали использовать на охране жилого комплекса. В сопровождении собак коммандос наведывались в посёлок, где не реже одного раза в месяц проводили обыски. Этих злобных тварей они брали с собой и на реку, и в лес при проверке рыбаков и сборщиков грибов и ягод. Собаки были натасканы на людей, и их боялись пуще самих охранников. При малейшем неповиновении невольников матёрых хищников спускали с поводка. Они набрасывались на свою жертву, валили с ног, запускали зубы в человеческое тело, и тогда страшные крики несчастного заглушали рычание зверей. Когда поверженный наземь человек был уже достаточно искусан, собак оттаскивали.

Две семьи, не выдержав мучений, устроили побег. За ними пустились в погоню и настигли на другой день. Одну беглянку застрелили при преследовании, главу другого семейства насмерть затравили собаками на глазах жены и детей. Их даже не дали похоронить, и оба скелета до сих пор лежат в лесу. Всех остальных беглецов избили и пригнали обратно в посёлок.

Этот случай навёл коммандос на мысль устраивать своеобразные «спортивные игры». Каждую неделю они выбирали кого-нибудь из мужчин или целую семью и приказывали предстоящей ночью бежать из посёлка. Правила «игры» состояли в том, что «беглецам» давали фору до утра, а затем по их следам отправлялись несколько человек с собаками. Если участников «побега» настигали в течение первого дня, то каждый из них получал по двадцать розог. Если погоня затягивалась на два-три дня, то количество розог снижалось до пятнадцати или десяти. Гюнтер говорил, что подобные «игры» заставляют его людей находиться в хорошей физической форме.

Между тем дочь Винтерманов подрастала и превращалась в настоящую красавицу. Ей было шестнадцать, когда глаз на неё положил сам Гюнтер. Он предложил ей сожительствовать с ним, но она отказалась, сославшись, что у него есть жена.

– Илона нам не помеха, – сказал начальник коммандос. – Кому будет плохо, если ты станешь моей?

– Мне будет плохо, – ответила Эмма. – Я не люблю вас.

– Полюбишь, когда начнёшь жить со мной.

– Нет, нет и ещё раз нет. Лучше камень на шею и в воду.