– А говорил, к пяти вернемся!

Туман…

– Дождь будет, однако, – длинно зевнул Сказкин. – Мы тут или с голоду помрем, или Краббен нас победит.

Я хмыкнул.

«Дождь будет…»

Честно говоря, я ждал этих слов.

От Шикотана до Шумшу каждому курильчанину известно: «Серп сказал – погода изменится!»

С точностью до наоборот.

И правда.

Как в гигантскую трубу вынесло в небо согретый солнцем туман. Призрачно высветились кошмарные обрывы, весело отразились солнечные лучи от плоских вод. И откуда-то издалека, как стрекот швейной машинки, пришел, растянулся, поплыл в воздухе томительный, ни на что не похожий звук.

– Начальник! – забеспокоился Сказкин. – А это что? Еще один Краббен, только летающий? Сколько живу, страхов таких не видел!

Я прислушался.

– Вертолет…

И не мы одни это поняли.

Встревоженный непонятным звуком (может, когда-то доисторические враги когтили Краббена с воздуха?), Краббен неуклюже сполз с камней в воду, оттолкнулся от берега и медленно, без единого всплеска, ушел в глубину – черная туманность, пронизывающая светлую бездну.

– Уходит! – заорал, вскакивая, Серп Иванович.

Но я и сам это видел.

Как видел и вертолет, разматывающий винты над кальдерой.

– Гад! – выругался я. – Не мог зайти со стороны пролива?

– Он не мог зайти со стороны пролива, – удовлетворенно пояснил Сказкин. – Это же МИ-1. Он как велосипед, его любым ветром сдувает.