– Ты поспи пока. Я позже заскочу, все и обсудим.

Как ни силился Таран спросить о Глебе, предательская слабость оказалась расторопнее. Силуэт Кантемирова потерял четкость, отдалился и исчез в сгустившейся черноте.

* * *

День? Ночь? Быть может, предрассветные сумерки? Или все-таки поздний вечер? Визуально определить время суток, как, впрочем, и время года, не смог бы даже самый внимательный наблюдатель. Клубы чадящего сизого дыма заволокли город сплошной пеленой. В зареве алеющих пожарищ кое-где еще удавалось разглядеть очертания покореженных высоток. Подобно пикам горных вершин они пронзали сплошное грязно-серое покрывало смога в бесплодных попытках дотянуться до солнца, скрытого от случайных взглядов свинцовыми тучами и все той же вездесущей взвесью мельчайшего пепла. Следы отбушевавшей совсем недавно огненной стихии в виде бескрайних выжженных земель к югу от КАДа невольно притягивали взор. Отсюда, с полуразрушенной крыши многоэтажного дома, хорошо просматривались как тлеющие огарки деревьев, так и края внушительной воронки, образовавшейся на месте аэропорта после единственного прицельного удара. Городу досталось меньше. Разрушения здесь хоть и были масштабными, но в курящихся дымом руинах все еще угадывались искаженные, оплывшие очертания знакомых архитектурных шедевров.

Сколько прошло с момента удара? Неделя? Две? Время внутри больничного бомбоубежища, проведенное наедине с собственным горем, тянулось бесконечно долго. Пища, вода, медикаменты – всего хватало вдосталь. Не нужда заставила распечатать гермодверь и подняться наружу. Здесь, на поверхности, оставалось незавершенным одно важное дело. Дело, из-за которого он не раз уже порывался расстаться с безопасностью и комфортом уютного бункера.

Первая вылазка наверх, в изуродованный опаленный город, засела в памяти так же прочно, как воспоминания о дне Катастрофы. Мертвые, лишенные привычной людской суеты улицы, черные от копоти остовы автомобилей, разбитые витрины гипермаркетов и… тела. Обугленные, бесформенные… Трупы нерасторопных горожан, умиравших в страшных корчах, без какой-либо надежды на спасение.

Место, где он оставил бездыханное тело своей возлюбленной, оказалось погребено под обломками обрушившегося на проезжую часть дома. Блуждая среди массивных бетонных глыб, Таран все тешил себя надеждой, что сможет отыскать и похоронить останки, проститься по-человечески. Но продолжительные поиски оказались тщетными. Война не желала расставаться со своими трофеями.

Целое скопище трупов обнаружилось в эскалаторной шахте, возле наглухо закрытых гермоворот. Эти не были столь обожжены. По всей видимости, бедняги скончались от ран и радиации, так и не достучавшись до тех, кто укрылся внутри. Увиденное вгоняло в ступор, лишало самообладания и последних крох воли. Совладать с эмоциями оказалось не по силам даже ему, привыкшему к испытаниям и тяготам военной жизни офицеру-контрактнику.