* * *

– Пей, кому говорю! Вот так, по чуть-чуть… Тихо, тихо! Продышись немного…

Глеб разевал рот и все не мог откашляться. Внутренности горели огнем, а глаза резало так, что слезы текли не переставая.

– Что… Зачем это… Какое противное лекарство…

– Давай, малóй, еще пару глотков. Это поможет, – Безбожник поднес к губам мальчика приснопамятную эмалированную кружку с резко пахнущей прозрачной жидкостью.

Чертик глумливо скакал и бесновался перед глазами, картинка плыла и двоилась, а в голове неприятно шумело. Внезапная догадка пронзила мозг, стоило еще раз отведать жуткой микстуры.

– Это же спирт! – возмутился Глеб, отталкивая руку врача.

– Он самый! – с энтузиазмом отозвался Безбожник, продолжая пихать жестянку под нос строптивому пациенту. – Настоящий, медицинский! Из личного НЗ. Да не вороти ты морду, я его водой разбавил. Пей давай! Вот увидишь, полегчает!

Самуил Натанович ободряюще ухмыльнулся, подмигивая. Заалевший нос и осоловелый взгляд красноречиво свидетельствовали о том, что врач и сам уже успел как следует «пролечиться».

– Да не смотри ты сычом! Я все еще в завязке. Если б не обстоятельства…

– Какие, к чертям, обстоятельства?! – вскипел Глеб. – Зачем ты меня спаиваешь?

– Не горячись, паря. Я тебе, можно сказать, жизнь спас! Правда, средством для наружного применения, но это уже нюансы.

Безбожник затрясся в приступе беззвучного хохота, затем, успокоившись, с кряхтением поднялся на ноги и поманил пациента костлявым пальцем.

– Идем, покажу кое-что.

Проследовав за врачом до переходного тамбура, мальчик с тревогой косился на пребывавших в беспамятстве отца и старика Мигалыча, Индейца и Аврору, а также Дыма, огромной бесформенной глыбой развалившегося возле кухонного блока.

– Что с ними? Мы должны им помочь!

– Успеется, – заверил Безбожник, останавливаясь возле раскуроченного короба приточной вентиляции. – Сейчас важнее разобраться с другой проблемой. Смотри, что за штуковину я обнаружил!

Глеб с интересом уставился на разбросанные по полу картриджи с угольными фильтрами. Многослойная сетка была сплошь опутана пушистой бахромой непонятной желтой субстанции, похожей на клочья ваты. Того же цвета налет присутствовал и внутри воздуховода, на стенках и в местах крепления картриджей.

– Это…

– Плесень, – опередил врач. – Ее споры везде. В вентсистеме, в воздухе, в наших легких… Не знаю, сколько суток уже мы этой дрянью дышим, но на сто процентов уверен, что именно из-за нее нас всех и переклинило. Я решил назвать этот прелюбопытнейший образчик «Мозголомом». Звучит?