Оказавшись на самой окраине города, он какое- то время блуждал по асфальтовым дорожкам между серыми однообразными зданиями, не понимая, как отсюда выбираться. Потом нашел автобусную остановку.

Филипп решил сначала посетить храм, а потом все-таки поискать своего отца. Он не знал толком, что именно хочет спросить у своего отца, но чувствовал острую потребность найти его. Почему-то ему казалось, что именно с отцом связано его дальнейшее существование. Он не ошибся, но если бы он знал, что именно последует за этой встречей, то, наверное, постарался бы забрать женщин из больницы и бежать сломя голову в любую другую эпоху.

Он вышел из автобуса возле станции «Динамо». Знакомо и привычно горела среди белого дня красная буковка «М». Регистрационный жетон лунного узника прекрасно вошел в щель автомата, и Филипп Костелюк прошел в метро.

Поражали чистота и порядок. Мягкие пружинящие сиденья, чистые стекла, гремящие туннели. Поражали архаически одетые, спокойные люди вокруг. Может быть, Иван Куравский и прав? Может быть, это самое прекрасное место во времени и пространстве. Москва тысяча девятьсот восьмидесятого года. Только что окончилась Олимпиада, и еще кое-где сохранились красочные плакаты — пять колец и плюшевый симпатичный медвежонок. Даже эти плакаты показались Филиппу символичными. Пять колец — это пять колец его жизни, а медвежонок чем-то напоминал несчастную подопытную обезьяну.

Он помнил, что самый ранний артезианский храм находится где-то в районе Олимпийского комплекса, но поехал все-таки на Тишинку. Он вышел на «Белорусской» и медленным прогулочным шагом направился в сторону от вокзала. Он не спешил. Он был просто счастлив от предстоящей встречи с этим с детства знакомым храмом.

Каково же было его разочарование, когда на месте храма оказался грязный Тишинский рынок. Оказывается, храм еще не построили. Конечно, он опять ошибся. Его построят только через тридцать пять лет.

Постояв немного посредине улицы, Филипп развернулся и направился в один из переулков. Он неплохо помнил старый адрес. Матери еще нет, они с отцом еще не познакомились. Но отец должен быть здесь.

С неожиданной легкостью Филипп нашел нужный двор и увидел своего отца. Он находился во времени за шестнадцать лет до своего рождения.

* * *

Худой мальчишка в мятой клетчатой рубашке, черных брючках и разбитых кедах вместе с другими гонял по двору мяч. Филипп довольно долго простоял, глядя на него. Хотел привыкнуть к мысли, что это его отец. Потом собрался с духом и окликнул:

— Арик.

Мальчишка обернулся. Почему-то у него было напуганное лицо. Точно так же отец выглядел на старой семейной фотографии.