По завершении первоначальной испытательной программы я, как тут говорят, исходатайствовал у императора Александра III принятие на вооружение моей роты специального назначения этих винтовок Бердана № 2, переделанных под малокалиберный патрон с бездымным порохом. Вроде бы паллиатив, но тоже приятно.

– Право же, какая мелочь, Николя, – хмыкнул император, подписывая мое прошение.

После опробования переделки у меня даже возникла мысль оснастить малую серию таких малокалиберных берданок неотъемным магазином на пять патронов со снаряжением от патронной пачки и, увеличив скорострельность примерно в полтора раза, получить таким образом временную эрзац-мосинскую винтовку. Но Сергей Иванович объяснил, что если он успешно выполнит основное задание государя, то овчинка не стоит выделки. Хотя сие было бы весьма полезно для введения в заблуждение слишком уж сильно любопытствующих шпионов вероятного противника. А таковых у нас, считай, вся Европа, и вокруг Сестрорецкого завода, на котором производились все работы, эти господа вьются, как мухи над выгребной ямой.

На том и порешили – работы над магазинной берданкой начались, причем явно демонстративно, как будто она и была основной целью программы, тем более что плана выпуска винтовок Бердана с завода никто не снимал, и работал он над их производством считай что в три смены, словно готовясь к войне.

И если с патроном все относительно быстро устаканилось и он был даже принят на вооружение еще до начала нового 1878 года, то вот с самой винтовкой начали одна за другой возникать проблемы. Во-первых, некоторые русские генералы, руководствуясь заветом великого Суворова «Пуля дура – штык молодец», видели в винтовке всего лишь разновидность стреляющего копья, делая основной упор не на меткий частый огонь, а на удалой штыковой бой. Отсюда и крайне низкая стрелковая подготовка солдат в линейных пехотных полках, и неумение командиров определять цели и управлять стрельбой. Некоторые особо замшелые начальники вообще были готовы совсем отобрать у солдат патроны, чтобы те не стреляли и не переводили бы зря ценное государственное имущество.

Но, несмотря на фронду престарелых военачальников, совсем уходить от штыкового боя было несколько преждевременно, и поэтому новая винтовка должна была совмещать зачастую противоположные качества при все том же лимите веса снаряженного оружия со штыком в четыре с половиной килограмма, или десять русских фунтов, что соответствовало весовым лимитам как винтовки Бердана, винтовки Мосина из нашей реальности, так и автомата Калашникова образца 1947 года.