Бранд отбросил носком сапога пару опавших листьев.

– Она-то, наверное, предпочла бы кинжал… но ключ – это ж традиция. Как вы думаете, что на это скажет королева Лайтлин?

– У королевы было три сына и ни одной дочери. Думаю, она очень привязана к своему Избранному Щиту. Но еще я думаю, ее вполне можно убедить.

Бранд еще попихал листья сапогом.

– Люди, наверное, будут шептаться, что это мне надо носить ключ. Меня в Торлбю не очень-то любят.

– Королевские дружинники тебя и впрямь не слишком жалуют, это точно. Особенно мастер Хуннан. Но я также слышал, что враги – это цена успеха. Я так понимаю, что и цена убеждений тоже.

– И цена трусости.

– Только глупец назовет тебя трусом, Бранд. Встать перед лицом воинов Гетланда и сказать то, что ты сказал?

Отец Ярви тихонько присвистнул.

– Люди не сложат об этом песен, но ты проявил редкое мужество.

– Ты правда так думаешь?

– Да. И мужество – не единственное твое достоинство.

Бранд даже не знал, что сказать в ответ на это, и потому промолчал.

– А ты слышал, что Ральф пустил в переплавку то, что заработал в путешествии, и тоже сделал ключ?

– Для кого?

– Для матери Колючки. На следующей неделе они сочетаются браком в Зале Богов.

Бранд растерянно поморгал:

– Ничего себе.

– Ральф стареет. Он этого, конечно, никогда не признает, но ему действительно настало время уйти на покой.

И Ярви покосился на Бранда: