— Яволь.

— Высочайшей аудиенции добьешься сам. Все ясно?

Еще одно «яволь» и Кольбе испарился. Не прошло и пяти минут, как он появился вновь с комплектом новехонькой формы для Джевехарда:

— Переодевайтесь, выезд прямо сейчас.

Принесенная им форма пришлась корнету практически впору. Рубашка в плечах правда была немного широковата, но со стороны это практически не бросалось в глаза. Да и китель при желании можно надеть — он прилагался к комплекту, чего не скажешь о форме Степана, щедрой рукой пожертвованной гауптманом из собственного гардероба.

Прощание прошло быстро, скомкано, ибо времени было в обрез. Да и к чему лишние сантименты? Каждый из них умом прекрасно понимал: в этой жизни они скорее всего больше уже не встретятся.

— Следуйте за мной, — Кольбе повел их каким-то извилистым путем, совершенно не тем, по которому они пришли сюда сами.

Вот и выход. Степан обеспокоено заозирался. К счастью, задний двор комендатуры был пуст, от подполковника Билибина, наверняка покинувшего здание точно тем же путем, что и они, уже и след простыл. Лишь какая-то тварь, смахивающая на собаку, сосредоточенно выкусывала блох из залежалой желтовато-коричневой шерсти. Приглядевшись более внимательно, Степан понял, что ничего собачьего в ней нет и в помине: восемь коротких лап, передние, как у землеройки, заканчиваются длинными изогнутыми когтями. Лапы шестипалые, перепончатые. Дрянь в общем-то та еще, а выражение на длинной плоской морде такое удовлетворенно-блаженное, что поневоле обзавидуешься ее незатейливому полурастительному существованию. Тьфу ты, погань!

Как оказалось, Кольбе, когда ходил за формой для корнета, успел позаботиться и о транспорте. Средних размеров фургон по типу стандартного, армейского, уже поджидал их у ворот. Лошадей было правда запряжено в него всего четверо, что, видимо, объяснялось его сравнительно небольшими габаритами.

— Штабной вариант. С повышенными ходовыми характеристиками, — уловив искорку любознательности в глазах Степана, счел за лучшее пояснить унтерфельдфебель. — Внутри тоже все переоборудовано. А, впрочем, сами скоро увидите.

Действительно, с точки зрения банальных удобств фургон мог дать значительную фору вычурной карете императрицы. По виду он чем-то смахивал на купе в поезде: ничего лишнего, все крайне функционально и сделано на века. Четыре койки в два яруса, между ними, ближе к изголовью, намертво прикрученный к полу небольшой столик. «Наверняка он раскладывается» — подумал Степан и не ошибся в своих предположениях. Даже крючки для одежды — и те наличествовали в тех местах, где им положено быть. Да, конструктор явно выходец из его мира, уж слишком по-родному все было устроено здесь. Этакая милая сердцу совдепия в миниатюре.