Он вновь взглянул на Хьютай. Её черная грива отливала дымчатым серебром, — так много седых нитей пробилось в них. Его волосы выглядели не лучше. Пока его вечно юное тело держалось, уступая лишь в этом, но сколько ещё это продлится?

Он усмехнулся, глядя на подругу, — сидя на краю силовой подушки, она внимательно смотрела в плоский прямоугольный экранчик, держа его в руке, как зеркальце. Его отсвет быстрыми бликами скользил по её скулам и лбу, — там жили её собственные фантазии, записанные машиной. На голове у неё были наушники, и она босой ногой отбивала ритм неслышимой песни. Каждый из них боролся со скукой и своим страдающим телом, как мог. Сейчас Хьютай увлеклась так, что ничего не замечала. Анмай боялся её отвлечь.

Едва он вышел, решив навестить Айэта, на него обрушился мягкий, почти неощутимый, но сокрушительный удар, мгновенно погасивший сознание. Едва он приподнялся, растирая ушибленный локоть, его оглушила абсолютная, жуткая тишина. «Укавэйра» вошла во Вселенную со столь чуждой физикой, что даже Туннель Дополнительности не мог её защитить. Сейчас её окружил Лист, и она плыла в своем собственном, никак не связанном с внешним мироздании. Подобные вещи были крайне опасны, — даже сверхплотная внешняя оболочка «Укавэйры» могла не выдержать чудовищного энергетического всплеска при рождении Листа. Но что им ещё оставалось?

В этом путешествии самым важным было не сбиться с пути, — никаких ориентиров не существовало, и был единственный способ достичь цели, — лететь строго по прямой, невзирая на любые препятствия. Любая попытка обойти опасное или даже враждебное мироздание означала, что им придется начинать свой путь сначала, — точнее, что его уже нет никакого смысла начинать. Анмай знал, что в любую секунду их может настигнуть смерть, но так привык к этому, что даже и не думал.

Он легко поднялся и зажмурился. Мертвая тишина тоже давила, но всё же, не настолько. А абсолютно черная стена-экран выглядела куда лучше, чем сияющая вызывающими тошноту узорами.

Он осторожно проскользнул в комнату Айэта, и тревожно замер. Юноша лежал в углу, на низкой подушке, нагим. Маленькая, совершенно пустая полутемная комната с мертвым экраном неприятно напоминала тюремную камеру. Серая пластмасса подушки и лежавшая возле неё жалкая одежда друга ещё больше усиливали сходство.

Анмай осторожно сел рядом с ним. Айэт лежал на животе, неподвижно, лишь его худые бока едва заметно колебались в редком дыхании. Левая рука юноши упала на пол, правая, подтянутая к голове, была неловко подвернута, глаза закрыты, рот мучительно приоткрыт, густые длинные волосы спутаны…