– Встречался? – спросил я.

– Только издали, – признался он. – А ближе не хотелось бы. Они живучие и очень сильные. А я драться не люблю. И никогда не любил.

Я поинтересовался как бы невзначай:

– Но все же побывал не только в своей деревне?

– Почти не отлучался, – заверил он.

– Но драться приходилось?

– Совсем чуть-чуть, – ответил он и поморгал чистыми, доверчивыми глазами, чем они напомнили взгляд принцессы. – Я стараюсь избегать вообще таких мест…

Он присвистнул, впереди дорога загромождена камнями, к тому же настолько идет круто вверх, что непонятно, как подняться самим, не говоря уже о конях. Фицрой в непонимании крутил головой, словно искал обходной путь, а Рундельштотт сказал веско:

– Снимаем с коней поклажу.

– Зачем? – поинтересовался Фицрой.

– Перенесем на себе, – пояснил Рундельштотт. – Ты крепкий, сам все перетащишь. А мы пока коней постережем…

– Лучше я постерегу, – предложил Фицрой. – Что, плохая идея? Странно, я же такой умный, а вы какие-то странные, не оценили блеск моей мысли…

Поклажу все-таки перетащили мы втроем, оставив Рундельштотта с принцессой и конями, а потом с нечеловеческими трудностями почти на себе переносили коней через камни и валуны, затаскивали наверх по гладким плитам, где скользят не только копыта, но и подошвы сапог.

Самое непонятное, навстречу с высот бежит игривый такой ручеек, по мокрым камням карабкаться вообще невыносимо, даже не знаю, как мы затащили коней наверх, а там дорога вроде бы ровнее, потом занесли поклажу и в конце концов помогли взобраться Рундельштотту и принцессе.

– Не понимаю, – выдохнул Фицрой, – вода же всегда стремится вниз!

– И что? – спросил я и указал на ручеек. – Она же не вверх течет…

– А как оказалась там? – спросил он. – Почему на горе, а не как все люди, внизу? Горы здесь сумасшедшие, ручьи тоже глупые… Наверное, волшебство?

Рундельштотт ответил со вздохом:

– Вынужден согласиться. Ничем, кроме непонятного и мощного волшебства не объяснить, как это вода оказалась на вершине горы, и почему течет оттуда сотни лет, и все еще не вытекла.

– В старину чародеи были сильнее, – сказал Фицрой уверенно, – а вот женщины красивее в наше время!