– Все аттракционы осветились… А детская карусель даже крутится.

Ну а я, коли уж стоял с винтовкой, вскинутой к плечу, выстрелил в самую крайнюю мишень. Попал, разумеется, – задорный чертенок выскочил из коробочки. И тут же свет погас. Музыка тоже смолкла.

– Стреляйте, господа, – предложил я и включил фонарь.

– Жульничество… – проворчал двойник. – Как ты умудрился включить свет?

– Ноу-хау… Стреляй.

Он выдержал паузу, дожидаясь, когда расширятся зрачки. Выстрелил и впервые промахнулся.

Опередив майора, отрывшего было рот, я спросил:

– Где твой Пеленгатор?

Губы двойника сжались в тонкую линию, взгляд стал колючим, неприязненным. От такого взгляда рука поневоле тянется к оружию… Вот, значит, как я выгляжу при взгляде со стороны, когда раздражен. М-да, зеркало ни разу не демонстрировало мне такую отвратную рожу.

– Разбился, когда я последний раз выпрыгнул из трамвая, – соврал двойник.

По моему разумению соврал: когда я прыгал из трамвая, ничего не разбилось, не повредилось, не потерялось… Даже упаковка с капсулами, а уж она по всем раскладам должна была выпасть из руки. Не говоря уж о том, что Пеленгатор надежно защищен от ударов. Но никто и не надеялся, что здесь будет звучать правда, только правда и ничего, кроме правды.

– Про какой трамвай вы все время толкуете? – спросил Джей-Си.

– Это наше, личное, – сказал я.

– Умрешь – сразу узнаешь, – синхронно со мной сказал двойник.

– Стреляй, – хором сказали мы оба.

Майор, похоже, потерял интерес к затеянной им же игре, его сейчас больше интересовало неожиданное включение электросети и столь же неожиданное выключение – стоял с винтовкой в руках у оконца, поглядывая наружу.

Он шагнул в стойке, но тут в тир ввалился Шмайсер. Судя по довольному виду, что-то ценное ему удалось отыскать, вечер пропал не зря. Он увидел, чем мы занимаемся, и жизнерадостно объявил:

– Стреляете? Я с вами!

Не спрашивая разрешения, подхватил со стойки мою заряженную винтовку и тут же выстрелил.

– Мимо, – констатировал двойник. – С тебя фант.