— Возможно, когда всё это закончится, ты назовешь мне более достойное имя, но сейчас… — он повернулся к храму, — у меня под ногой змея, которую нужно раздавить.
— А ну, придержи коней, Энсор! — запротестовал Уайт. — Я тебе говорю, надо сжечь это гнездо язычников, как мы спалили остальной город. И вообще незачем нам лезть внутрь…
— Боюсь, что есть зачем, — возразил Катлер. — Сожжения может не хватить, Элиас. Мы должны убедиться, что всё кончено.
Конфедерат повернулся к Скъёлдис, впервые ища её одобрения.
— Я прав, леди?
— Ты не ошибаешься, — подтвердила она. — Если зло ускользнет, то укоренится в другом месте.
— С каких это пор ты стал её слушаться, Энсор? — Уайт подозрительно взглянул на друга. — Она ведьма, а мы в городке, который из-за колдовства в Преисподние провалился. Откуда нам знать, может, порча и внутри неё сидит!
— Хватит! — рявкнул Катлер, но затем смягчил тон, сообразив, чего испугался старый друг. — Элиас, я не прошу тебя идти с нами.
— Погоди, Энсор, ты ж понимаешь, я не это имел в виду… — но облегчение в голосе Уайта выдало его. Старика чуть не тошнило от ужаса, как и всех серобоких, стоявших лицом к храму. Всё они прошли через неописуемо кровавые побоища, но страх, повисший над городком, был хуже любого врага из плоти и крови. Каждый солдат чувствовал, что в Троице он рискует не только жизнью, но и чем-то гораздо большим.
— Ты ж знаешь, я за тебя горой, — неловко закончил Элиас.
— Конечно, старый друг, но мне нужно, чтобы ты оставался здесь и прикрывал нам спины. На случай, если что-нибудь проскочит наружу, — майор повернулся к северянке. — Есть идеи, с чем мы тут столкнулись?
Вздохнув, она проговорила наскучивший текст кошмара.
— У Великого Чорва много обликов и ядов, Энсор Катлер. Некоторые вливают в сердца горечь черных страстей или исступлений с запахом роз. Другие искажают разумы невероятным отчаянием или отчаянными возможностями. Ярость и похоть, страдания и амбиции — всё это игрушки Чорва-в-Сердце-Мира, но все они равно совращают души и лепят тела, словно комок глины, с которым забавляется безумный ребенок.
Женщина видела в разуме майора, что он пытается пошутить — весело или издевательски, неважно, лишь бы принизить угрозу в её словах.
«Так, а какая плохая новость?» — хотел сказать офицер, но Скъёлдис не сжалилась над ним, заткнув рот ледяным взглядом.