— Тогда почему ты так испуган?

— Я не испуган, — с редкой для себя страстью прошипел Авель, — но тау из касты воды умны и коварны! О’Сейшин, это древнее чудище, подобрался слишком близко.

— Зачем же ты заманил его в Диадему?

— Там посланник уязвим! Он — истинный творец тупика, в который зашла эта война, и он же — путь к выходу из него.

— А что же Приход Зимы и Небесный Маршал?

Образ замерцал, но ничего не ответил.

— Кто ты, Авель? — спросила Скъёлдис.

— Ты чертов придурок, Вендрэйк! — зарычал Мэйхен, топая к другому капитану, который как раз выпрыгивал из «Часового». — Притащил змею прямо в лагерь!

Джон ткнул бронированной железной лапой в сторону покрытого шрамами человека на канонерке.

— Он сдаст нас при первой же возможности!

Серобокие, столпившиеся на берегу реки, согласно забормотали.

— Да, он комиссар, но коренной провиденец! — рявкнул Хардин, перекрывая растущий гомон. — И честно разберет наше дело!

Правда, уверенности в голосе кавалериста не было.

— Мы убили имперского исповедника со свитой! — насмешливо напомнил Мэйхен. — После такого нет пути назад.

Солдаты взревели в знак поддержки и подступили к амфибии, будто стая шакалов.

— Вы правы, — объявил комиссар, вступая на сходни. — Обратного пути нет.

Он не кричал, но всё равно пробился через шум толпы и словно бы сдул его, как холодный ветер. Никто из солдат не смог выдержать ищущего ледяного взгляда незнакомца; отвернулся даже яростно заморгавший Джон Мильтон.

Комиссар кивнул с бесконечной усталостью, словно уже видел всё это прежде.

— Если ты так далеко прошел по дороге в ад, остается только идти вперед.